 |  |
Авторизация
| Главная / Статьи / Archive issues / Развитие личности №3 / 2002 / Общественная типология: диктаторы и их критики |
Политическая психология
Стр. «7—22»
Общественная типология: диктаторы и их критики
«Вы говорите, что тираны отвратительны?
Неправда: они — обаятельны.
Это их власть — отвратительна».
Характеристики личности диктаторов пишут проигравшие им враги
Объективного понимания личности диктатора до настоящего времени нет: его характеристику пишут главным образом его враги. А врагов у диктаторов всегда много: ведь к власти они приходят, выиграв у множества претендентов, т.е. путем, на котором все, кроме них, проиграли.
Проигравшие же отнюдь не склонны объяснять успех победителя его достоинствами: это означало бы признание отсутствия их у себя — а ведь претенденты на власть и честолюбивы, и самолюбивы. Другое дело недостатки: их у диктаторов находят охотно и во множестве. Здесь в голове критиков подсознательная мысль: мы проиграли только потому, что мы — хорошие, а он выиграл только потому, что он — плохой.
Подобного рода критик рассуждает примерно так: «Я, с моим умом и способностями, несомненно, власти заслуживаю. И если это мне не удалось, значит здесь действовали какие-то иные законы, какие-то особые методы и приемы, использовать которые я — с моей порядочностью — считаю невозможным. Только по этой причине я и проиграл».
Возникновение характеристик-антиномий
Вот и возникают характеристики-антиномии, типа: он «серый и ограниченный, но коварный и хитрый». При этом критики и сочувствующие им авторы не замечают несовместимости понятий «коварство» и «ограниченность»: коварный индивид всегда умен, и — в ситуационном плане — конечно же, умнее того, кто его «коварству» противостоять не смог, поскольку не хватило ума разгадывать значение тех или иных действий противника.
Примеры критики диктатора со стороны проигравших
В этом плане весьма характерна критика Л.Д. Троцким И.В. Сталина: множество недостатков, начиная с «посредственности» и кончая… ленью. И при этом весь процесс возвышения И.В. Сталина, по словам самого же Л.Д. Троцкого, прошел для него совершенно незаметно. Спрашивается, а где же твоя проницательность? Где умение отслеживать ход политических событий? Где способность улавливать общественные настроения?
И Н.И. Бухарин имел основания завидовать И.В. Сталину: ведь когда-то он, владеющий бойким пером и знающий иностранные языки, помогал И.В. Сталину в подготовке некоторых его статей по национальному вопросу. Но к тому моменту И.В. Сталин уже имел опыт нескольких вооруженных экспроприаций и ссылок, а Н.И. Бухарин ничем, кроме ручки с пером и листа бумаги, не владел.
Личность диктатора оценивают по качествам, важным для критиков, а не для самого диктатора
Весьма характерное заблуждение: личность диктатора обычно оценивают по качествам, важным в глазах критиков, но самому диктатору не нужным. Большинство достоинств, которые критики находят у себя, для овладения властью и её удержания бесполезны, хотя, быть может, и важны в деятельности иного рода. К примеру, в журналистике: и Л.Д. Троцкий, и Н.И. Бухарин, и Г.Е. Зиновьев писали и охотнее, и бойчее, и больше И.В. Сталина. Но зато у него всегда была выше точность изложения мысли. И как раз это многие считают недостатком: уж очень всё просто, без какой-либо изысканности стиля и ссылок на иностранные источники, да еще и главное повторяет по нескольку раз. Где же забота о литературных достоинствах текста? А И.В. Сталину было нужно, чтобы его поняли те, кому его тексты (и выступления) были адресованы. И ничего больше.
За счет недостатков к власти не придешь
Важно понимать, что к власти будущий диктатор продвигается в составе группы (единомышленников), любого из которых он — по сумме деловых качеств — превосходит. В противном случае, его место займет другой, оттеснив прежнего лидера на второй план. Неужели не ясно: за счет недостатков никаких достижений ни в каком деле быть не может. Другое дело, кто и что считает недостатком, и что является им всегда, а что — лишь в определенной ситуации.
Категории индивидов, выискивающих недостатки у диктаторов
Таким образом, среди тех, кто настойчиво выискивает у диктатора разного рода недостатки, две категории индивидов. Во-первых, те, кто остались в дураках, но не в силах отказаться от мысли о своем интеллектуальном превосходстве; во-вторых, латентно властолюбивые, которые участия в борьбе за власть не принимают, но для которых успех диктатора оказывается сильным раздражителем, пробуждая ревность и недоброжелательство. Ровно как и нежелание понять, что диктатор — такой же человек, как и все, только более одаренный в политическом плане, и при всех его видимых каждому успехах личных проблем у него не меньше, чем у кого-либо другого. И отнюдь не самый счастливый: ведь удача и счастье — не одно и то же, хотя нередко их и путают.
Вторая категория критиков диктатора психологически более сложна: ведь они не являются проигравшими непосредственно, и это позволяет им надевать на себя тогу объективности. Но что на самом деле?
Тоталитаризм за ликом демократизма
В обществе всегда есть прослойка индивидов тоталитарного склада, не осознающих своей тоталитарности, и более того, настойчиво отрицающих тоталитаризм. Подсознательно, по глубинным устремлениям, они — тоталитаристы и диктаторы, в сознании же — «демократы». Вместе с тем, если такому индивиду в связи со стечением обстоятельств вдруг удается достигнуть власти, тут-то и выясняется его подлинное лицо — вовсе не «демократическое». Порою подобный индивид, возглавляя, к примеру, какой-либо печатный орган, или коллектив телевизионного канала, или радиостанцию «весьма прогрессивного» направления, ведет себя, как диктатор, проявляя нетерпимость к инакомыслию внутри коллектива, но рьяно отстаивая его во всем прочем пространстве.
Кого мундир диктатора не привлекает, относятся к диктаторам спокойно
Но политической власти, как ясно каждому, всегда меньше, чем претендентов на неё. Вот те потенциальные диктаторы, которым в этом плане ничего «не светит», и составляют когорту наиболее яростных критиков диктатора — не столько и только того, кто у власти сейчас, но и был у нее ранее. Напротив, те, кого мундир диктатора не привлекает, относятся к личности и деятельности диктаторов спокойно: ну был и был... Почему? Потому что у них не возникает фрустрации при упоминании его имени. Подсознательные же диктаторы буквально «содрогаются» при упоминании его имени даже спустя полвека после его смерти: якобы в ужасе перед его деяниями. На самом же деле, в связи с такой, извините, мыслью: «Мне никогда не удастся то, что удалось, сволочь, ему!» И это очень сильный раздражитель. Механизм, аналогичный описанному в басне «Лиса и виноград», проявляет себя здесь вполне очевидно.
Психические качества индивида необходимые для достижения и удержания власти
Теперь посмотрим, какими конкретно качествами должен обладать индивид, чтобы оказаться на вершине власти: не только завоевать её, но и удержать.
Подчеркнем, что это — психические, а не физические качества: никогда еще, возможно, даже в первобытно-общинные времена, самым главным не был наиболее сильный физически индивид: только наиболее умный, хитрый, находчивый, быстро соображающий. Именно отсюда идет признаваемый всегда авторитет старейшин: несомненный жизненный опыт, подкрепленный фактом долголетия — как показателем способности к выживанию в сложных условиях.
Диктатор должен быть сильным политиком и не обязательно революционером
И еще принципиальное утверждение: диктатору необходимы не революционные, а политические качества. Ведь диктатор — в большинстве случаев не тот, кто осуществил переворот, а тот, кто сменил у власти совершившего переворот революционера. В тот самый момент, когда революционер утрачивает ориентацию в излишне монотонных — для него — текущих событиях и оказывается не на высоте требований нового общественного периода. Диктатор — сильный политик всегда, а сильным революционером он может и не быть. Какие же качества он должен проявлять, чтобы в свою очередь не оказаться за бортом политических событий?
Свойства памяти необходимые диктатору
Базисом интеллекта является память: чем она лучше, тем потенциально результаты умственной деятельности индивида выше. При этом эпитеты «плохая» и «хорошая» сами по себе мало что дают для понимания её качеств, особенностей использования в умственной деятельности и места в структуре личности. Быстрота, точность, прочность запоминания — это свойства самой памяти. Способность запоминать нужное и не запоминать ненужное — свойства памяти в системе личности. При этом способность вспомнить вовремя — качество собственно памяти, а способность вспомнить уместно — качество ума.
Важно также, чтобы у диктатора была хорошая память на людей, а не только на предметы и процессы. Не забудем, что сила и влияние политика реализуются только через людей.
Важным качеством памяти является её дисциплина: хотя индивид способен запоминать многое, лишним себя загружать он не должен. К примеру, когда А. Эйнштейна спрашивали о чем-либо, он говорил: «Посмотрите там-то и там». И этого действительно вполне достаточно для ученого. Но объем удерживаемого в памяти диктатора должен быть большим: не всегда у него есть возможность неспешно поискать что-либо в справочнике — нередко возникает необходимость принимать неотложные решения. К тому же ответов на вопросы, которые встают перед каждым диктатором, ни в одном справочнике не найти.
Высокий уровень внимания — важное достоинство психики диктатора
Следующим важным достоинством психики диктатора должен быть высокий уровень внимания. От того, насколько индивид внимателен (или, напротив, рассеян), зависят объем и характер воспринятого. То, что привлекло внимание, будет воспринято, то, что его не привлекло, воспринято не будет или будет воспринято частично. Он слушает и слышит, смотрит и видит, старается понять и понимает, а затем воспринятое им запоминается — в зависимости от значимости. Внимательный человек не упускает ничего существенного, невнимательный (рассеянный) может что-то упустить, не заметить.
Понятно, что диктатор не может быть рассеянным: как бы он не был озабочен какой-либо проблемой, он обязан замечать всё вокруг, иначе ему несдобровать: его могут застать врасплох. Вот характеристика И.В. Сталина, принадлежащая М. Джиласу («Лицо тоталитаризма»): «Вечная, пугающая настороженность. Клубок ощетинившихся нервов, он никому не прощал в беседе мало-мальски рискованного намека, даже смена выражения глаз любого из присутствующих не ускользала от его внимания… в его присутствии невозможно было сделать какого-либо замечания или намека без того, чтобы он тотчас этого не заметил».
Выдающаяся внимательность диктатора помогает ему в общении
Выдающаяся внимательность диктатора помогает ему в общении: собеседник видит, что он полностью нацелен на восприятие его личности, обращен к нему всем своим существом, полностью поглощен собеседником, абсолютно к нему внимателен, а не общается «между прочим», как некоторые мелкокалиберные индивиды: разговаривает с тобой, а сам смотрит в сторону и думает о чем-то другом, всем своим видом выказывая ожидание: когда же ты, наконец, уйдешь?!
Память, внимание, восприятие обеспечивают индивида информацией. Процессы её использования принято называть умом, а то, каким целям это служит, — направленностью личности. И всё это должно быть единым.
Стремление к простоте и умение её достичь — важное качество диктатора
Еще одно важное качество диктатора: стремление к простоте и умение её достичь. Существует довольно распространенное заблуждение: внешняя простота будто бы есть следствие и выражение внутренней примитивности, а то и духовной бедности. Но если индивид способен действовать просто и эффективно в самых сложных ситуациях, значит внутренне он по меньшей мере не уступает в сложности встающим перед ним жизненным задачам, но умеет выразить сложное в простом. Способность свести сложное по форме к простому, к самой сути дела (т.е. без потери значимой информации), необходимо отличать от упрощенчества, при котором часть информации в погоне за простотой утрачивается, и общая картина действительности искажается.
Умный человек излагает мысль просто и ярко
Если одно и то же содержание два человека выражают с различной степенью простоты, то из них умнее тот, кто излагает проще, а из умных талантливее тот, кто излагает ярче. И в изобразительном искусстве мастерство и талант проявляют себя в умении отбросить лишнее без ущерба для воплощения замысла. Почему же при воплощении политического замысла должно быть иначе?
Важно стремиться к простоте и уметь ее достигать
Между способностью достичь простоты и упрощенчеством такое же соотношение, как между политикой и политиканством. При этом важно и стремиться к простоте, и уметь её достигать. Суть любого дела или проблемы всегда проста, но сложен к ней путь. Здесь уместно сравнение с грозовым небом: множество туч обложило горизонт, и всё беспросветно. Но вдруг сверкнула молния… Вспомним, сколько всякого писали физики о соотношении массы и скорости, а сверкнуло в этих тучах, как вспышка молнии, очень простое — формула А. Эйнштейна: Е = mс2.
Важно уметь призвать граждан к действиям, нужным в интересах диктатора
Существенное требование к диктатору — быть понятным максимальному числу граждан в сочетании с умением связать действия, к которым он их призывает, с их собственными интересами. А интерес всегда четок и конкретен. Те, кто этого делать не умеют, охотно рассуждают о простоте манер и высказываний диктатора, как о недостатках.
Диктатор должен обладать практичным умом
Надо сказать, что наиболее образованная часть общества, занятая умственным трудом, свой характер мышления выдает за эталон, тем более что средства массовой информации находятся именно в её руках. Люди же, профессионально занятые в сфере материального производства, не склонны к рефлексии: они замкнуты не столько на себя и свои мысли, сколько на свое дело. Их взгляды и способы действия подвергаются испытанию самой объективной реальностью, первичным миром, в отличие от мира вторичного, где правят мода, слухи, а одно мнение сменяет другое преимущественно на эмоциональной основе. Вот почти и неизвестно ничего о достоинствах практического ума.
Осуждение простоты — своеобразная защитная реакция тех претенциозных работников умственного труда, недостаточные способности которых не позволяют им достигать в сложном простого — они так и остаются погруженными в сложное, не будучи в состоянии из него выбраться.
Диктатор должен обладать сильным практическим умом: теоретические изыскания и рассуждения ему ни к чему. В голове у него всегда множество неотложных проблем большой важности. Их надо совмещать, поддерживая баланс интересов, и ничего не упустить или отложить. Следовательно, диктатор не имеет права увлечься чем-либо, даже очень важным, поскольку это всегда будет в ущерб его положению.
Различия ума политика и ученого
Здесь отчетливо видны различия ума политика и ученого (соответственно, практика и теоретика). Первый обязан учитывать всё, что вообще возможно учесть, второй — уметь на время отвлекаться от того, что может помешать полностью углубиться в существо решаемой — и в данный момент единственной — проблемы.
На каждый данный момент для ученого существует что-то одно, для диктатора — всегда переменчивая множественность. Если он чем-то увлечется и перестанет смотреть «сразу во все стороны», мы будем иметь то ли всеобщую химизацию, то ли всеобщую кукурузизацию. Поэтому увлеченность для ученого — залог творческих успехов, увлеченность для лидера страны — проявление некомпетентности.
Продуктом деятельности ученого является открытие, изобретение, научное обобщение. И чем раньше они сделаны, тем лучше для науки, даже если сразу использовать их на практике нет возможности: всё равно их время придет. Продуктом же деятельности политика является решение, а оно должно быть и правильным, и своевременным: не раньше и не позже, а точно в определенный срок.
Различия в результатах и пространствах деятельности
При этом ученый может судить о результатах своего труда только в пределах действующих в самой науке критериев оценки, но не в масштабах всего общества. Поэтому справедливо высказанное в свое время Д. Юмом (1711—1776) мнение: «Правило, которое с умозрительной точки зрения может казаться в высшей степени выгодным для общества, на практике может, однако, оказаться совершенно пагубным и губительным».
Оценка ученого, при всей её глубине и сложности, обычно элементна. Оценка политика — обычно системна. И ученый, и политик — граждане своей страны, но при этом предметом деятельности ученого является определенная отрасль знания, а предметом деятельности политика — вся страна, или по меньшей мере регион.
Устранение противоречий в науке и политике
Еще важный момент: противоречия, имеющиеся в теории, снимаются дальнейшей работой мысли. Противоречия же, имеющиеся в реальной жизни, нередко вообще невозможно устранить, пока живы носители этих противоречий. И если ученый с пользой для науки отдает все силы устранению противоречия в теории, то аналогичное устремление политика ведет ни к чему иному, как к террору, если, конечно, это позволяет политическая система, а ему лично хватает энергии, безжалостности, целеустремленности для того, чтобы стать жестким диктатором.
Если политик не способен договариваться, это плохой политик. И договариваться надо уметь с политической выгодой. Ученый же может быть вообще неспособным к компромиссам, и тем не менее, оставаться хорошим и даже выдающимся ученым.
Диалектика общего и единичного
Теперь еще немного о диалектике общего и единичного. Подмена целого частью — тоталитаризм, если эта часть (или единичное) — индивид, а целое — общество. И ХХ век продемонстрировал человечеству, как индивид может навязать всему обществу свои (а точнее, исходящие от него) взгляды, убеждения, намерения. Разумеется, взгляды и убеждения диктаторов не произвольны, и сами они внутренние не так уж свободны, как может показаться со стороны. Но факт, что именно они свою волю навязали обществу, а не наоборот.
Диктатору важно уметь приложить знание о всеобщем к частному случаю
Вместе с тем постоянное преобладание общего над единичным в мышлении политика делает его непрактичным, и мы уже говорили об этом. Ведь теоретический ум направлен на познание всеобщего, а практическая деятельность всегда имеет дело с частным (единичным), и главное для неё — приложение знания о всеобщем к частному случаю. Тот, кто отказывает во внимании частному, не в состоянии действовать практично. И не случайно еще Аристотель пришел к выводу, что работа практического ума сложнее, чем ума теоретического, так как она предполагает и знание общего, и знание частного, единичного, особенного.
К тому же, практическая деятельность требует «более изощренной наблюдательности и внимания к отдельным, частным деталям, предполагая умение использовать для решения задач в частном случае то особенное и единичное в данной проблемной ситуации, что не входит полностью и без остатка в теоретическое обобщение» (Рубинштейн С.Л. «Основы общей психологии»). А ведь как раз невнимание к какой-либо детали, мелочь по меркам обобщенных представлений может решить дело. Почему? Потому что для данной ситуации, которую можно расценивать и как систему действующих одновременно факторов, эта мелочь может иметь определяющее системное качество и решать дело. В рамках же системы обобщенного знания элементное качество подобных деталей невелико и поэтому в ходе обобщения они обычно отбрасываются как ненужное.
Люди — объект специфически малопригодный для обобщения
Теоретическое знание может быть практичным лишь в случае, если все жизненные ситуации стандартизированы, унифицированы, однородны и однотипны. Но такого в общественной жизни не бывает, главным образом потому, что качеством человека как вида является многообразие индивидуальных черт, свойств, особенностей. Иными словами, люди — объект специфически малопригодный для обобщения. Но революционеры стремятся именно «обобщить» индивидов до «массы». Это специфически революционный, но не политический термин, и чем дальше от октября 1917-го, тем реже он употреблялся. Наиболее отчетливо выразил этот дух Л.Д. Троцкий, не снисходивший до индивидуальных качеств людей, с которыми ему приходилось иметь дело. Именно по этой (в числе прочих) причине революционеры всегда будут терпеть крах за пределами однократного успешного действия (акции), условия которого по стечению обстоятельств им благоприятствовали.
Между тем и в наше время немало сторонников претенциозного «общизма»: «Человеческая социальная деятельность должна рассматриваться не как атрибут отдельного человека, а как исходная универсальная целостность, значительно более широкая, чем он сам. Не отдельные индивиды тогда создают и производят деятельность, а наоборот, она сама «захватывает» их и заставляет вести себя определенным образом», и это является «более глубоким» пониманием деятельности, чем традиционное» (Щедровицкий Г.П.).
Но вот вопрос от здравого смысла: как получилось, что указанная «исходная универсальная целостность» захватила И.В. Сталина и Л.Д. Троцкого столь по-разному, что один скончался от удара ледорубом по голове, а другой — своей смертью, будучи на вершине власти? Неужели приведенное выше претенциозное суждение не может обойтись — если взять любой конкретный случай — от полумистического понятия «судьба»?
Признаки практического ума
Общее рассматривать через единичное и наоборот, отдавая должное и тому, и другому, находить особенное в любой ситуации, не отмахиваясь от него ради «общего» — вот признаки подлинно практического ума. И в этом он превосходит «теоретический» ум с его стремлением заниматься лишь «общим» — что комфортно делать, находясь в стороне от течения событий, но невозможно, находясь в их потоке.
Практический ум — это и ум, и воля
Своеобразие практического ума заключается и в том, что «практический ум есть одновременно и ум, и воля» (Теплов Б.М. «Ум полководца»), поскольку задумывание плана конкретных действий обычно неотделимо от его исполнения, а нередко окончательное продумывание этого плана происходит по ходу исполнения.
Важность способности не только принять, но и выполнить решение
Определяющими для успешной политической деятельности являются не воля сама по себе и не ум сам по себе, а способность принять и выполнить решение. Предоставленная сама себе воля может вести к проигрышу даже там, где она необходима. Решение же не тождественно воле, а является насыщенным волевой энергией умственным действием, причем насыщенным после того, как информационная составляющая решения (т.е. его модель) уже выработана.
Интеллектуальный и волевой компоненты решения
В связи с этим полезно различать интеллектуальный и волевой компоненты решения. Вступающая в действие раньше времени воля может вести к проигрышу. «Решение никогда не имеет дела с невозможным, и, если бы кто сказал, что он решил сделать невозможное, то он показался бы дураком. Воля же может касаться и невозможного… и того, что не в нашей власти… но ни у кого не возникает решения относительно подобного, а лишь относительно того, что, как он думает в его власти» (Аристотель). К этому: революционер — это как раз тот самый психологический тип, который нацелен на достижение «невозможного», склонен «сказку сделать былью», утверждать реальность «чуда» и постоянно готов проявить себя в роли чудотворца.
Подлинным решением можно считать лишь взвешенное, обдуманное и после этого подкрепленное волей стремление к желаемому — возможному. Воля не имеет права вмешиваться до того, как ум всё рассчитает и соотнесет намерение с возможностью. Иначе говоря, решение — это волевой акт, базирующийся на интеллектуальном расчете и одновременно интеллектуальный расчет, подкрепленный волей.
Торопливость
Между желанием (намерением) и действием обязательно должен быть процесс учета (анализа) множества относящихся к делу факторов. Если воля к действию вмешивается раньше времени, то это нетерпеливость, а порою и легкомыслие, возможные даже при очень сильной, но неразвитой воле. «Торопливость — это отсутствие терпения и выдержки, это своеобразная лень мысли, толкающая к тому, чтобы прекратить тяжелую и кропотливую работу анализа, как только намечается хоть какая-то возможность прийти к какому-то выводу» (Теплов Б.М. «Ум полководца»). Характерно, что у Сталина-диктатора вообще не было окончательных оценок, решений и выводов: при всей определенности его мнения на каждый данный момент — он всегда был готов уточнить или изменить свою оценку, вывод, если это подсказывалось ситуацией: исключительно высокое качество объективации. И при этом его терпение вообще было недосягаемым. Известно, что, приняв однажды решение, он мог выжидать подходящего момента годами, — другой бы человек или забыл, или остыл, или вообще передумал.
Сообразительность — высокое качество объективации
Теперь о сообразительности. Это способность к гибкому и быстрому мышлению по ходу дела, в конкретной ситуации. Оно включает: единство логического и внелогического мышления, восприятие всех деталей ситуации и их изменений, мгновенную оценку их значимости и готовность тут же, по ходу дела внести коррективы в свои действия. Иными словами, это высокое качество объективации.
Плохо соображает тот, кто невнимателен к «мелочам», кто связан заранее — на все случаи жизни — обобщенными представлениями и, выработав решение, неспособен своевременно его модифицировать, кто мыслит, не «схватывая» ситуации в целом. Следовательно, здесь имеет место сочетание недостаточности восприятия, ригидности («застойного» характера) установок, непрактичного отношения к сочетанию общего и единичного.
Специфический результат творчества политика
Теперь вопрос: бывает ли так, что когда произведение писателя, художника, композитора завершено, и внимание к нему автора ослаблено, оно перестает существовать? Естественно, нет. И сам этот вопрос может показаться не только неожиданным, но и глупым. Действительно, завершенное художественное произведение обретает самостоятельную жизнь и судьба его уже зависит не от его автора, а от впечатления, которое оно производит на других. Тогда сравним: Венера Милосская как была создана много веков назад, так и сейчас существует, представляя непреходящую художественную ценность. А где империя, созданная Александром Македонским?
Но разве создание империи — не проявление таланта, не результат творчества? Но это специфический результат, который самостоятельной, независимой от его творца жизни не имеет и нуждается в постоянной поддержке.
Создав традиционное произведение, его автор может на этом успокоиться и начать обдумывать следующее. Политик же должен постоянно заниматься поддержанием стабильности достигнутого результата и отвлекаться от него не имеет права. Следовательно, пора научиться различать творчество частного лица (научное, художественное) и творчество политика, государственного деятеля. Иначе говоря: того, кто творит индивидуально, а затем передает свой результат обществу, и того, кто изначально творит в обществе и с обществом.
Два вида творчества
Надо различать два вида творчества: преимущественно инновационное и преимущественно системообразующее. В чем различие? Первое — созидание нового как такового: выдвижение новых научных идей, создание новых художественных образов, новых художественных концепций, новых технических приемов. Это элементная новизна. Второе — установление новых связей и отношений между уже известными явлениями и объектами, благодаря чему они обретают новое качество, выступают в новой роли. Это системная новизна.
Политика — системообразующее творчество
Главная особенность политического системообразующего творчества — установление новых связей в сфере общества: в среде, не поддающейся полному охвату и исчерпывающему расчету. Способность к системообразующему творчеству — это способность (и творческое стремление) определенным образом упорядочивать относительно себя окружающий мир.
Еще одно: в основе обычного творчества (например, научной концепции) лежит представление об истине (и цель творчества — достижение или воплощение истины), тогда как в основе политической концепции — представление о цели (и задача политического творчества — достижение цели).
Творчество поступка
Таким образом, наряду с привычным большинству и ставшим традиционным пониманием творчества как создания нового и яркого, должно быть понимание его как создания новой системы отношений между уже известными элементами. В частности, это и удачное использование известного в новой обстановке. Вспомним. Критики говорили Х. Колумбу, что он, собственно говоря, ничего особого и не сделал: Америка существовала и существует независимо от него: он лишь доплыл до неё, а это могли бы сделать многие. Тогда он положил перед ними яйцо и предложил поставить его вертикально. Но кто бы ни пытался это сделать, ничего не получалось. Тогда он взял яйцо, ударил им о стол так, что скорлупа смялась, и яйцо стало вертикально. Критики тут же заявили, что и они могли бы сделать так же, на что последовал ответ: так почему же не сделали? Это пример того, что можно назвать творчеством поступка.
Выбор — творчество политика
Если не понимать природы системообразующего творчества и специфики творчества поступка, можно было бы сказать, что государственный деятель — марионетка в руках ближайшего окружения — советников и консультантов. На самом же деле их функция — не предрешать за него, а лишь расширять поле выбора решений. Выбор же (т.е. собственно решение) осуществляет он сам, и в этом его творчество.
Сущность любого творчества — преобразование
Сущность любого творчества — преобразование материала. При этом условием успешности обычного творчества является наличие таланта и достаточного количества жизненных впечатлений. Проблема материала здесь принципиального значения не имеет: к примеру, скульптор может избрать и глину, и мрамор, и дерево. Материал же политика — люди, их настроения, взгляды, убеждения, взаимоотношения, и именно это приходится преобразовывать. А всё это — переменчиво, текуче. И стоит ослабить внимание или совершить ошибку, как всё буквально утекает между рук. И переделать, как правило, ничего нельзя: именно здесь время наиболее убедительно показывает свою необратимость. К тому же выбирать здесь не приходится и материал: надо работать с теми, кто есть. А если приходится (и есть возможность) выбирать, то это можно сделать только один раз, сделав ставку на определенную социальную группу.
Справедливо сказано: «При управлении речь идет не о том, чтобы действовать согласно более или менее грамотной теории, а о том, чтобы строить из имеющегося материала… много практичных и очень способных людей. Дело заключается в том, чтобы найти их и дать возможность самовыразиться. Многим из тех, кто работает вилами, надо бы заседать в правительстве, а многим министрам лучше поработать вилами» (Данковский Ю. «Пленник Европы»).
Еще одно различие: время для творчества писатель, художник, композитор избирает сам, исходя из самого себя, из своего внутреннего состояния (настроение, вдохновение). Политик же вынужден проявлять свои творческие способности не по вдохновению, а по необходимости и с диктатом внешних условий.
Диктатор должен быть лучше противников
В той или иной мере жизнь любого индивида — творчество: каждое живое существо творит — на своем уровне. И главное здесь — оценка, которая позволяет ориентироваться в сфере значимого, удовлетворять жизненные потребности. Место, которое в искусстве принадлежит художественному результату (достижению), в жизни принадлежит оценке. Кто успешнее других проявляет себя в жизни? Тот, кто лучше (реалистичнее, точнее, своевременнее) оценивает. Что оценивает? Всё и всегда, и в любой момент жизни. И в этом диктатор должен быть выше противников: всё оценивать вернее и своевременнее, и если ошибаться, то лишь в такую сторону, чтобы это повышало его безопасность и приносило политические выгоды.
Что может привести диктатора к проигрышу? Неверные оценки. Неверные решения. Утрата бдительности. Проявление доверия к тому, кто этого не заслуживает. И еще многое. Поэтому перечислим качества, которые диктатору совершенно необходимы:
• исключительная наблюдательность и широкий круг восприятия;
• способность различать и учитывать и общее, и единичное, и особенное;
• внимание к любым мелочам и способность оценить системное значение любой из них;
• системообразующий (упорядочивающий) характер творчества;
• бдительность, которая позволяет не обольщаться успехами;
• способность вырабатывать твердое решение в сочетании со способностью продолжать поиск наилучших способов его реализации;
• быстрота реакции и точность действия в сочетании со способностью к предвидению;
• отличная память;
• умение находить подлинную простоту, в том, что кажется сложным.
Диктатор — личность избавившаяся от «гнета» общества
Одной из наиболее ценимых гуманистами идей в их учении является идея освобождения индивида он «гнета» общества. Её выдвинули и развили еще французские энциклопедисты, но наиболее ярко выразил — уже в ХХ веке — К.Г. Юнг («Современные мифы»): «Не случайно наш век взывает к личности избавителя, к тому, кто сможет освободиться от хватки коллектива и спасти хотя бы свою собственную душу, тем самым показав другим, что нашелся по меньшей мере один человек, сумевший стать выше этого рокового отождествления с психикой группы. Для других его пример мог бы стать факелом надежды…».
Как общество освободить от «гнета» диктатора
Так вот, диктатор идеально воплощает собою образ индивида, сумевшего стать «выше рокового отождествления с психикой группы». Но при этом он не может не навязывать ей свое собственные черты. Так что возникает обратная проблема: как «группе» освободиться от давления подобного индивида? В настоящее время всхлипывания и стоны в связи со сложностью взаимоотношений индивида и общества слышны с двух сторон: со стороны гуманистов, которые, как мы уже сказали, всегда стремились освободить личность от «гнета» общества, и современные антитоталитаристы, которые стремятся освободить общество от «гнета» личности.
Личность диктатора представляет общечеловеческий интерес
Личность диктатора представляет общечеловеческий интерес, поскольку именно диктаторам удавалось смело и определенно противостоять осуждаемой гуманистами тенденции — подавлению личности обществом. При всех чертах сходства тоталитарных режимов каждый из них пронизан чертами его лидера, системой межличностных отношений, распространяющихся от него подобно тому, как в растворе солей происходит кристаллизация — начиная с некоего кристалла, выступающего в роли ядра этого процесса. Тоталитарный лидер со значительно большим основанием, чем любой из французских королей, может сказать: «Государство — это Я». Не случайно после смерти такого лидера его режим сразу же начинает претерпевать изменения: всегда в сторону отхода от сложившегося под его влиянием облика.
Диктатор — в XX веке «факел надежды» для многих
Теперь о «факеле надежды». В ХХ веке человечество оказалось свидетелем того, для сколь многих индивидов в различных странах «факелом надежды» оказалась деятельность В.И. Ленина: назовем хотя бы Б. Муссолини и И.В. Сталина. В свою очередь, успешность действий Б. Муссолини, несомненно, вдохновила А. Гитлера, а затем и еще немалое число политических деятелей: диктаторы появились во многих странах Европы. А возглавляемые ими политические системы носили отчетливые черты их личности: одно дело Германия при А. Гитлере, другое — Италия при Б. Муссолини, или Румыния при Й. Антонеску, а затем Н. Чаушеску, или Венгрия при М. Хорти.
Тоталитаризм многолик и разнообразен
Всё это свидетельствует о том, что тоталитаризм — как общественное явление — многолик и разнообразен. И совершенно очевидно, что появление на политической сцене очередного диктатора отражает специфику течения общественных событий и конкретного этапа развития общества: диктатор появляется не потому, что этого кому-то очень захотелось (включая и его самого), а потому, что так складываются обстоятельства, так социальные множества реагируют на них, так проявляют себя черты (способности) того или иного индивида на фоне этих обстоятельств. Диктатор делом доказывает свое право быть выше общества — доказывает практически, проявляя целый ряд положительных качеств, позволяющих ему занимать это свое место в системе общественных отношений.
XX век — век политиков из народа
И еще один урок гуманистам. Многие из них страстно мечтали о тех временах, когда власть в свои руки возьмет народ — в лице своих представителей. Иными словами, на смену давно обветшавшему монархическому принципу наследственной власти придет принцип владения ею лучшими из народа — на основе доверия, которое к ним проявляет его большинство.
И действительно, ХХ век оказался веком политических лидеров из народа: всему человечеству было убедительно продемонстрировано, что мечты простого человека могут сбыться, что главой великой державы способен стать хоть сын нищего сапожника, хоть сын мелкого чиновника, хоть сын крестьянина.
А может быть, пора всё-таки признать, что энциклопедисты понимали проблему упрощенно? Что дело не в происхождении того или иного политического деятеля, а в уровне развития общества и индивидуальных качествах? Ведь английская монархия демонстрирует нам значительно более высокий уровень демократии, чем тот, который был свойствен системам, которые возглавляли деятели, вышедшие «из гущи народа».
Качества, помогающие достичь власть, после того отягощают
Над любым подобным деятелем довлеет одно существенное обстоятельство: качества, которые были им проявлены при достижении власти и которые на этом этапе его карьеры были ему необходимы, способны отягощать его самого и множество других индивидов после того, как он достиг власти. Но ведь от себя никуда не денешься, так что пришедший к власти индивид сохраняет склонность к действиям, которые в новой ситуации, быть может, и не нужны и даже отягощают его и окружающих.
Диктатор — личность выдающаяся и заслуживающая уважения
Так или иначе, любой диктатор — личность выдающаяся и заслуживающая уважения, даже если нам и не нравятся некоторые его действия или даже вся его деятельность в целом. И главный способ проявить к нему уважение — объективность анализа его достоинств и недостатков, правильных или ошибочных действий. И еще одно, специально критикам диктаторов, которые «содрогаются», кипят яростью или ненавистью к давно ушедшим из жизни: посмотри на себя трезво — ведь поставь тебя на его место, было бы намного хуже!
«Развитие личности» // Для профессионалов науки и практики. Для тех, кто готов взять на себя ответственность за воспитание и развитие личности