Авторизация

Логин:
Пароль:



 
Главная / Статьи / Archive issues / Развитие личности №3 / 2005 / Персонализм: «Культура и личность» (продолжение)

История идей

Стр. «137—148»

Лев Клейн

Персонализм: «Культура и личность»*

Волевая личность Рут Бенедикт

Р. Бенедикт и конфигурационизм . Э. Сэпир нашел единомышленника в любимой сотруднице Ф. Боаса – его ассистентке Рут Бенедикт (1887–1948). Коллеги описывали ее как магнетическую личность. Чарующе красивая, она была с детства почти глухой и развила навык понимать речь по губам. При разговоре ее большие глаза внимательно всматривались в лицо собеседника. Аура грусти, витавшая вокруг нее, часто пробивалась ее юмором.

Уроженка штата Нью-Йорк Рут Фултон (это была ее девичья фамилия) росла без отца: отец, хирург, рано умер. Получила гуманитарное образование, провела год в Европе, а затем три года преподавала в школе для девочек язык и литературу. Двадцати шести лет встретила студента-медика Стэнли Бенедикта и в следующем году вышла за него замуж. Поселились за городом, где она была домашней хозяйкой и отчаянно скучала. Такая жизнь была не по ней. Очень красивая, она могла претендовать на лучшее и увлекалась философией Ф. Ницше, который подымал на щит волевую личность. Правда, Ф. Ницше говорил: идешь к женщине – не забудь плетку, но Рут претендовала на равенство с мужчиной, может быть, на роль мужчины. Она написала биографию Мэри Уоллстоункрафт, одной из первых американских женщин, взбунтовавшихся против уготованного им быта, но издательство отказалось это печатать.

Влекло к иным культурам

Тридцати двух лет она поступила на курсы в Новую школу социальных исследований, а затем перешла в Колумбийский университет к Ф. Боасу. У Ф. Боаса она была под началом с 1921 года (с 34 лет), в письмах называла его «дорогой папа Франц» (как его, по крайне мере за глаза, звали все ученики). К 1923 году написала у него диссертацию об индейцах. Когда она узнала, что не может иметь детей, ее преданность антропологии стала полной. Ее влекло к иным культурам. Как пишет ее биограф М. Гэффри, «с самого детства она ощущала себя чужой в американском обществе», и ее радовало открытие, что можно жить и иначе. Одновременно она была поэтессой, печаталась под именем Анны Синглтон (буквально «одиночка», «единственный ребенок», «единичный предмет») и обменивалась стихами с Э. Сэпиром, который также их сочинял. Они делили друг с другом веру в роль единичной личности, индивида, в его значение для формирования культуры.

«Культура – личность, написанная крупно»

В ее афоризме «culture is personality writ large» («культура – это личность, ясно выраженная») есть непереводимые оттенки: его можно прочесть и буквально: «культура – это личность, написанная крупно». Позже (в 1932 г .) она развернула этот афоризм: «Культура – это … индивидуальная психология, спроецированная крупным планом на экран, приобретшая гигантские пропорции и длительную протяженность во времени» [1].

Этой исследовательнице было свойственно чисто гуманитарное понимание антропологии. Из философии Ф. Дильтея и Ф. Ницше было взято требование «понимающего» познания. В то же время Р. Бенедикт искала пути обобщения, возможность уйти от диффузионистского и партикуляристского представления о культуре как создании из «клочьев и обрывков» («shreds and patches»). Индивидуализация для Р. Бенедикт не означала партикуляризма. Воздействуя на окружение и находя в нем отклик и аналогии, одиночка, «синглтон», становится либо влиятельной персоной, либо типичным представителем вида.

Личность формирует среду

Еще в 1922 году, вскоре после поступления к Ф. Боасу, преподавая в Барнард-колледже, 35-летняя Р. Бенедикт познакомилась с младшей научной сотрудницей М. Мид, которой был 21 год. Они подружились, и, хотя М. Мид в следующем году тоже вышла замуж, через пару лет дружба между этими женщинами перешла в любовные отношения. Перед обеими женщинами встал вопрос: что такое их любовь – болезнь, неврастения, аномалия, преступление перед обществом? В 1926 году Р. Бенедикт и М. Мид ввели в антропологию понятие позитивного и негативного отклонения . Если гомосексуалы воспринимают свою любовь как нормальную альтернативу общественным условностям, то это положительное отклонение, а отрицательным отклонение становится только в том случае, если оба субъекта поддаются гомофобии общества и начинают презирать и ненавидеть себя. И в этом для Р. Бенедикт также не общество диктует личности непреложные нормы поведения, а личность определяет их для себя и – по мере возможности – для других. Личности формируют свою среду, а из этого возникает и облик общества.

Культурные различия по типам личности

Р. Бенедикт не во всем согласна с Э. Сэпиром. Культура и в ее представлении зависима, вторична по сравнению с личностью, но не фиктивна. Личности как-то группируются. Можно обнаружить некие типы. В 1928 году Р. Бенедикт делает доклад на 32-м Международном конгрессе американистов: «Психологические типы в культурах Юго-Запада» [2]. Доклад вышел статьей в трудах конгресса и обратил на себя внимание. Согласно Р. Бенедикт, культуры различаются характерными для них психологическими типами личности. Различные психологические импульсы, как-то связанные с психофизиологическими различиями людей, приводят к разным культурным формам. В чем проявляются психологические импульсы? В разных культурах по-разному. Драчливость как психологическая характеристика может ведь проявляться у одних в страсти к военным приключениям, у других в хулиганстве, у третьих – в спортивных успехах, в научных спорах (больше всего на Юго-Западе США Р. Бенедикт изучала племя зуньи, у которого как раз драчливость не наблюдалась). Но в основе всего – психофизиологические различия.

На этом основании советские этнографы обвиняли Р. Бенедикт и ее единомышленников в объяснении различий биологической природой этносов, писали о «психорасизме». На деле Р. Бенедикт не впадает в расизм, поскольку не сопровождает констатацию различий качественными оценками, да и объясняет психические особенности не природой людей, а традицией, историческими случайностями, волей, выбором.

Психологические типы культур

В 1932 году появилась другая большая статья Р. Бенедикт «Конфигурации культуры в Северной Америке» [3]. Здесь она сравнила своих зуньи с изучавшимися «папой Францем» индейцами квакиутль на Северо-Западе. Различие было значительное. В различении она следует Ф. Ницше. В «Рождении трагедии » у Ф. Ницше два психологических типа. Один он назвал дионисийским. Этот тип характеризуется порывистостью и страстностью. Другой тип он назвал аполлоновским – этот характеризуется тягой к порядку, гармонии и опирается на разум.

У индейцев квакиутль Р. Бенедикт обнаружила дионисийский тип : они агрессивны и индивидуалисти чны; из кичливости задают роскошные пиры с разда чей даров (потлач) и даже порой уничтожают на потла че огромное количество имуществ, чтобы показать свое бескорыстие и богатство. В магических обрядах они применяют болевые приемы (от боли впадают в транс).

У своих зуньи Р. Бенедикт установила аполлоновский тип . Они мирные, мягкосердечные, дружелюбные, во всем ценят гармонию. Она описывает их так: «Зуньи – народ церемоний, народ, ценящий умеренность и безвредность превыше всех других добродетелей. Их интерес сосредоточен на богатой и сложной обрядовой жизни. Их культы – богов в масках, исцелений, Солнца, священных фетишей, войны, мертвых – являются формальными и установленными системами ритуала с официальными жрецами и календарными наблюдениями. Ни одно поприще деятельности не может соревноваться с ритуалами за первенство в их внимании » [4].

Критики обвинили Р. Бенедикт в подгонке культур под схему Ф. Ницше, в произвольном выборе, в схематизации. Р. Бенедикт отвечала, что ни в коем случае не собирается укладывать всех людей и все культуры в одну схему.

Конфигурации культуры

В 1934 году Р. Бенедикт уже смогла выпустить книгу «Конфигурации культуры» (или, как можно переводить это название, «Модели культуры», «Стили культуры») [5]. Здесь она во всяком случае вышла за границы схемы и добавила третий тип – параноидный , с мегаломанией, взяв его из психиатрической клиники. Этот тип она нашла не в Америке, а у меланезийского племени добу. Это у них она обнаружила взаимную ненависть и увлечение вредительской магией. Для них хороший человек – тот, что «ворует, убивает детей и своих близких колдовством, жульничает, где только смеет». Книга вышла с сочувственным предисловием Ф. Боас, хотя это было уже явно другое направление, которое можно назвать « конфигурационным подходом» : обобщение культурного материала с выделением типов культур на основе психологических различий. В ее представлении мир был разделен на народы, способные создавать очень различные культуры, но все они были приблизительно равны как формы существования. Для нее было очевидным удовлетворением придти к выводу, что любое отклонение может быть принято в соответствующей культурной ситуации.

Культура тяготеет к связности

Упор на большую разницу между культурами был в согласии с партикуляризмом Ф. Боаса, но трактовка внутренних отношений в культуре, соотношений ее элементов, рассматривалась Р. Бенедикт иначе. Культура, по Р. Бенедикт, тяготеет к связности, интеграции, конформности. В каждой культуре одна черта, специфическая для этой культуры, преобладает – для каждой своя. Смысл этого отбора отдельных черт в их неотъемлемой свойственности данной культуре и в равной жизненной важности этих черт. У каждой культуры свои наборы песен и танцев и обрядов, и ни один не лучше другого. Это был дух относительности ценностей, избегание моральных оценок, релятивизм.

Культура порождает типичную личность

Р. Бенедикт писала уже в среде, сознающей требования функционалистов и структуралистов, хотя, вероятно, сказывались и старые гуманитарные идеи о национальном духе. Кроме того, книга К. Уисслера «Человек и культура» [6] с понятием «плана культуры » (pattern of culture) вышла за год до книги Р. Бенедикт. Конфигурационизм Р. Бенедикт, конечно, напоминает креберовские конфигурации культуры, но сам этот термин появился у А. Кребера после работ Р. Бенедикт, хотя понятие складывалось раньше (стили, моды). Кроме того, у А. Кребера конфигурации, порождаемые культурной традицией, доминировали над личностью и определяли ее поведение, а у Р. Бенедикт они в каждой культуре отражали психику личности, типичной для этой культуры, и само их порождение осуществлялось через личность.

У Р. Бенедикт в каждой культуре какой-нибудь один тип, наиболее отвечающий духу культуры, доминирует. Развитие людей движется к насаждению типа личности, соответствующего норме культуры, психическому типу, характерному для данной культуры. Такую личность можно называть конфигурационной личностью . Каждая культура порождает свою типичную личность. Кто не смог адаптироваться к нормам культуры, расценивается как ненормальный человек с неподобающим поведением, и общество такое отклоняющееся поведение клеймит.

Культура связана с выбором

В книге релятивизм обусловлен волей и случайностью. Культура, как и вообще человеческая жизнь, связана с выбором. У каждой культуры есть некоторое число возможностей, предоставляемое ей природной средой, культурным окружением и исторической ситуацией, ходом предшествующего развития. Число этих возможностей ограничено. Но и из них культура использует не все, а лишь немногие. Р. Бенедикт цитирует индейский миф: «Бог дал каждому народу чашу, глиняную чашу, и из этой чаши они пили свою жизнь… Они все наклонялись к этой воде, но их чаши были разные».

В одной культуре преобладает страсть к деньгам, в другой – к техническим знаниям, в третьей – увлечение политикой, в четвертой – религия. Одна «строит огромную культурную надстройку над периодом полового созревания, другая – над явлением смерти, третья – над загробной жизнью» [7]. Все это очень напоминает представление Голденуайзера из его книги «Ранняя цивилизация» ( 1921 г .) – оттуда идея и взята. Как происходит формирование культур, Р. Бенедикт не задумывалась. Культуры выступают у нее готовыми, по словам Д. Стюарда, – как части первотворения.

Критика и популярность работ Р. Бенедикт

Критики говорили, что она отбирала и преувеличивала культурные черты для каждой культуры и не заме чала противоречащие материалы. По Ф. Ницше, аполлоновский и дионисийский принципы соединяются в одной культуре (греческой), тогда как у Р. Бенедикт они делают культуры различными. Ну, конечно, выделять и преувеличивать – это привилегия поэта. Когда эта книга вышла, Р. Бенедикт было под пятьдесят. Книга имела бешеный успех. Она переведена на многие языки (не менее 14); общий тираж ее достиг двух миллионов экземпляров. Такими тиражами издавались только справочники и работы классиков. К. Гирц так определяет ее стиль: «Каким бы ни было ее сочинение, оно цельное: одна и та же вещь сказана и повторена столько раз, что она кажется такой же неопровержимой, как законы движения, или столь же от- чеканенной, как заключения юриста; только примеры меняются. Эта ее неуживчивость прорицателя истин с одной лишь истиной для изрекания, но зато фундаментальной – индейцы прерий экстатичны, зуньи – народ церемоний, японцы иерархичны (а мы всегда другие) – вот что разделяет профессиональных читателей Бенедикт на тех, кто считает ее труды диктаторски поучающими, и тех, кто находит их мономаниакальными. Это также то, что привлекает к ней такую огромную аудиторию в широкой публике» [8].

Именно ей Ф. Боас планировал передать после своей отставки кафедру антропологии в Колумбийском университете Нью-Йорка, но планы не сбылись. Только в последний год своей жизни Р. Бенедикт получила полное звание профессора. Она была слишком нестандартной личностью для академического мира.

Проблема социализации в исследованиях М. Мид

М. Мид и формирование конфигурационной личности.Как культура лепит личность? Прежде всего воспитанием детей. Этой темой и занялась Маргарет Мид (1901–1978) – бывшая студентка Ф. Боаса и ученица Р. Бенедикт, затем ее сотрудница, любовница и друг. Символично, что эта разрушительница викторианской морали родилась в год, когда королева Виктория умерла. М. Мид сменила трех мужей и ряд любовниц, но была всегда в тесной дружбе с Р. Бенедикт. Они даже затруднялись разделить, кому из них принадлежит тот или иной замысел. М. Мид не была красавицей, но в молодости была очень привлекательной, и Э. Сэпир хотел, чтобы она вышла замуж за него, разведясь со своим мужем, но она отказалась. Ее родители были атеисты и из-за работы отца все время переселялись. М. Мид была прежде всего полевым антропологом. Ее интерес к психике и формированию личности определялся влиянием Р. Бенедикт, а необычная сексуальная ориентация сказалась в интересе к воспитанию именно девочек и вообще к сексуальной жизни первобытных народов. В отличие от своей учительницы, М. Мид исследовала не весь облик культур, а именно отношения полов, сексуальную жизнь, половое созревание. Цели и средства привития детям норм культуры интересовали ее не только для прояснения чужой культуры, но и чтобы лучше понять наши собственные методы социализации. Когда 23-летняя аспирантка отправлялась на о. Самоа, главный вопрос, который она себе задавала, был не «Как мы можем понять других?», а «Как мы можем понять себя?». Этот вопрос она, по свидетельству коллеги, ставила перед собой всю жизнь. На Самоа она пробыла полгода и опросила 68 девушек. Ее первые крупные работы направлены против З. Фрейда. Детство первобытных племен протекает совсем не так, как это рисовал З. Фрейд. Никаких комплексов, ничего похожего на Эдипа, никакой напряженности. В первобытном мире господствует свобода добрачных отношений, это и способствует отсутствию напряженности. Она ведь порождается запретами.

Исследование первобытной юности

Ее первая книга вышла в том же 1928 году, что и инициаторская статья ее учительницы. Книга называлась «Взросление на Самоа» [9] и имела подзаголовок: «Исследование первобытной юности для западной цивилизации ». Это было всего через год после первой книги Б. Малиновского о сексе и сексуальных запретах у дикарей и за год до главной книги Б. Малиновского о сексуальной жизни дикарей. В отличие от него, в центре внимания М. Мид был процесс полового созревания и именно девочек. Поскольку речь шла о сексуальной жизни, теме, к тому времени еще табуированной для большинства читателей, книга имела громкий успех – за десять лет вышло восемь изданий. Главный вывод – что на Самоа нет никакого возрастного кризиса пубертатного периода. Кризис вообще не обязателен: девочки там добрые и послушные. Сексуальные и социальные стрессы сведены к минимуму. М. Мид восхищается естественностью полового созревания самоанских девочек: «Психика девочек не проникнута конфликтами, не озабочена философскими вопросами, не охвачена никакими далекими амбициями. Девушкой жить со многими любовниками пока возможно, а потом выйти замуж… и иметь много детей. Это амбиция одинаковая у всех, и ею довольствуются » [10]. Есть, правда, некоторые случайные конфликты, но это «отклонение».

Вполне в традиции Р. Бенедикт все это подано как самоочевидная истина. Никакой статистики, никаких доказательств. Критики и предъявили М. Мид обвинение в преувеличении самих сексуальных свобод и их благостности. М. Мид защищается: Нет статистики? Но ведь я как врач-диагностик – у него тоже нет. Я не столько показываю и доказываю, сколько освещаю.

Кросскультурные исследования

Через два года вышла ее новая книга: «Как растут на Новой Гвинее» [11] – о папуасах. Там те же выводы. Через пять лет, в 1935-м, вышла еще одна книга М. Мид, на сей раз более широкая по охвату – кросскультурная, основанная на сравнительном анализе, и потому, можно сказать, обобщающая: «Секс и темперамент в трех первобытных обществах» [12]. В книге описаны три папуасских племени – арапеш, мундугумор и чамбули. Первые, арапеш, растят детей и возделывают домашние растения, вторые, мундугумор, главным образом сражаются, а внутри поселка соревнуются за женщин, третьи, чамбули, занимаются искусством. В первом обществе мужчины и женщины действуют так, как мы бы ожидали от женщин – все они обладают мягким характером, отношения их диалогичны. Во втором и те и другие действуют как подобало бы мужчинам: инициативны и экспансивны. В третьем характеристики полов для нашего восприятия перевернуты: мужчины действуют по женскому стереотипу – хитрят, носят локоны и ходят за покупками, а женщины энергичны, распорядительны и не любят украшений.

Введение визуальной антропологии

Но арапеш и чамбули описаны в том виде, как их застала М. Мид, тогда как мундугумор описаны по воспоминаниям о доколониальном прошлом. Поэтому они предстали жестокими и агрессивными, а все сравнение – эффектно контрастным. Методика исследований не удовлетворяла и саму М. Мид: она чувствовала, что слишком многое зависит от произвола, от предвзятых идей, от настроенности самого исследователя. Она пыталась как-то справиться с этим. В 1936 году одной из первых применила фотосъемку в этнографии. Вместе с Бейтсоном они сделали в поле около 25 тысяч фотоснимков и засняли свыше 22 тысяч футов (т.е. свыше 6 тыс. м) кинопленки. Впрочем, это не избавило ее от упреков в том, что отсутствуют критерии отбора.

Влияние работ М. Мид на общество и науку

К. Гирц о манере письма М. Мид судит так: Она достигла тех же эффектов, что и Р. Бенедикт, «но говоря 17 вещей сразу в расхлябанном и импровизаторском стиле, великолепно приспособленном к беглым мыслям; они проходят красной нитью, но причудливыми завитушками – если вообще можно говорить о какой-то нити» [13]. Однако общее впечатление она умела создать. Читателей не оставило равнодушными повествование М. Мид о сексуальной свободе молодежи на Самоа, о том, как легко там относятся к сексуальной жизни и какие благотворные следствия это отсутствие сексуальных проблем имеет для психической уравновешенности людей. Книги М. Мид были в числе тех, которые готовили «сексуальную революцию» 1960–1980-х гг. в США (из других наиболее известны призывы фрейдиста В. Рейха к «сексуальной революции » и статистические открытия А. Кинзи).

Сочинения М. Мид, в которых первобытные женщины выступали инициативными, энергичными и превосходившими своих мужчин, также стимулировали феминистское движение в США. Но ее отношение к феминистскому движению было неоднозначным. По ее мнению, мужчины и женщины сильно различаются в тяге к другому полу. «Мужчины счастливы в чисто мужских компаниях, будь то военные отряды, клубы гольфа, армия или бойскауты. Они любят чисто мужское общество. А вот женщины в чисто женских обществах неизменно грустны. Они разговаривают об умерших детях, об ушедших любовниках» [14]. «Женщины не имеют много власти в этой стране, – говорила она, – да они и не заслуживают ее… В каком-то смысле я никогда не была феминисткой» [15].

В культурной антропологии же ее вклад, несмотря на недочеты и натяжки, очень высоко оценивается: она инициировала этнографическое изучение детства, устранив андроцентрическую направленность. Первой она стала изучать детские игры и рисунки. Первой применила фото- и киносъемку для изучения двигательных особенностей туземных девочек.

Р. Линтон – теоретиксинтезатор

Теоретик направления Рэлф Линтон. Теоретиком- синтезатором «движения культура-и-личность» был Рэлф Линтон (1893 – 1953). На шесть лет моложе Р. Бенедикт, на восемь лет старше М. Мид, он был выдающейся фигурой в быстрых изменениях, которые переживала американская антропология в 1930-е годы.

Р. Линтон происходил из филадельфийской семьи квакеров и учился в квакерской средней школе. Его отец был бизнесменом, владел сетью ресторанов в Филадельфии и был убежден, что дети должны расти в труде. Десятилетним мальчиком Рэлф начал работать в ресторанах своего отца. Но мальчик интересовался не бизнесом, а археологией и собирал наконечники стрел. Так что для своих занятий в университете он избрал археологию.

Синтез археологии и этнологии

В Первую мировую войну он отправился капралом Американского Экспедиционного Корпуса (A.E.F.) во Францию и тяжко пострадал от газовой атаки. Ироническое описание его военных приключений мы находим в его статье «Тотемизм в A.E.F.». Он сравнивал восприятие военной информации солдатами с представлениями первобытного общества. После войны он возобновил свои занятия археологией, но прибыв в качестве археолога на Маркизские острова (Полинезия), он увлекся живыми представителями преисторического мира и стал этнологом. Если в археологии мертвые казались одинаковыми и монотонными, живые «примитивы » оказались разными индивидами. Впрочем, в его представлении обе науки – археология и этнология – были ветвями культурной антропологии. Р. Линтон проводил экспедиции в Африке, писал диссертацию в Гарварде, затем работал в Чикаго и позже, с 1928 года, в Висконсине. Среди его учеников из Висконсина были К. Клакхон и С. Тэкс.

В 1930-е гг. А.Р. Рэдклиф-Браун преподавал в Чикаго,и Р. Линтон проводил с ним публичные дебаты.

Он был неудовлетворен сухим и безличностным функциональным анализом А.Р. Рэдклиф-Брауна. В этом анализе Р. Линтону не хватало истории. Он с симпатией удерживал существенные компоненты партикуляризма и диффузионизма. Ему, в частности, принадлежит лучшая популяризация диффузионной концепции – в написанной с юмором статье о «стопроцентном американце» (1936): утром он ест завтрак, составленный из продуктов разного заморского происхождения (точно указывается, что откуда и когда было заимствовано предками американцев), одевается в ткани и детали одежды также заморского происхождения, читает газету на бумаге, придуманной в Китае, напечатанную буквами семитского происхождения, а печатание изобретено в Европе и т.д., и благодарит бога, заимствованного у евреев, за то, что тот сделал его стопроцентным американцем. Но этот изящный поклон в сторону диффузионизма не определял основную позицию Р. Линтона в науке.

Общество – организованная группа индивидов

В 1936 году Р. Линтон, который был под воздействием функционализма и социологических теорий личности в обществе (с понятиями «статус» и «роль»), опубликовал свой главный теоретический труд «Исследование человека» [16]. Эта книга стала учебником, и по сравнению с ним «Антропология» А. Кребера [17], хоть в ней были не только ареалы и влияния, но и паттерны, выглядела как учебник диффузионизма.

Р. Линтон добавил в функциональный анализ социально- психологические понятия статуса и роли, вводя таким образом в него психологический аспект. Общество для него – организованная группа индивидов, культура – организованная сеть идей, обычаев и условных эмоциональных рефлексов. Так что оно существует на психологическом уровне. Поскольку общество состоит из индивидов и зависит от реципрокности (взаимности, направленности друг на друга) их взаимодействий, функциональный анализ должен сконцентрироваться на функционирующих индивидах.

Статус и роль – социальная функция индивида

Социальная функция индивида связана с его психологией и выражается в его статусе и роли. Оба понятия представляют один и тот же феномен. Статус относится к индивидуальным позициям в структуре социальной реципрокности. Роли же относятся к поведенческому, динамическому аспекту статуса. Статус определяет права и обязанности индивида, роль описывает его обычные действия, вытекающие из этих прав и обязанностей. У каждой особи много статусов: воин, муж, отец и т. д., и соответственно человек играет много ролей: верного мужа, неверного мужа, обманутого мужа. Статус может быть присущим личности (унаследованным), а может и быть добыт индивидом. Эти разные типы статуса определяют типы общества, его темпы развития. Преобладание унаследованных статусов делает общество ригидным, туго поддающимся изменению, но сильно упрочивает самоуверенность людей и чувство безопасности. Преобладание приобретаемых статусов говорит о приспособленности общества к изменениям, но многого требует от каждой личности.

В год публикации книги «Исследование человека»

Р. Линтон покинул Висконсинский университет и переселился в Нью-Йорк, где он в 1937 году стал главой антропологического отделения Колумбийского университета – руководство предпочло его пожилой Р. Бенедикт, исполнявшей обязанности главы вместо уже дряхлого Ф. Боаса. Это породило прочную взаимную антипатию Р. Бенедикт и Р. Линтона.

(Продолжение следует)

* Продолжение. Начало: Развитие личности. 2005. № 2. С. 163–170.

  1. Benedict R. Configurations of culture in North America // American Anthropologist. 1932. № 34. P. 1–27.
  2. Benedict R. Psychological types in the cultures of the South-West // Proceedings of the Twenty-Third International Congress of the Americanists. 1928. P. 572–581.
  3. Benedict R. Configurations of culture in North America // American Anthropologist. 1932. № 34. P. 1–27.
  4. Ibid.
  5. Benedict R. Patterns of culture. N.Y.,1934.
  6. Wissler C. Man and culture. 1933.
  7. Benedict R. Patterns of culture. N.Y.,1934. P. 34.
  8. Geertz C. Works and lives: The anthropologist as author. Stanford, 1988. Р. 110–111.
  9. Mead M. Coming of age in Samoa. N.Y., 1928.
  10. Mead M. Coming of age in Samoa. N.Y., 1949.
  11. Mead M. Growing up in New Guinea. N.Y., 1930.
  12. Mead M. Sex and temperament in three primitive societies. N.Y., 1935.
  13. Geertz C. Works and lives: The anthropologist as author. Stanford, 1988. Р. 111.
  14. Howard J. Margaret Mead: A life. N.Y., 1984. Р. 366.
  15. Ibid. P. 362.
  16. Linton R. The study of man; an introduction. N.Y., 1936.
  17. Kroeber A.L. Anthropology. N.Y., 1948.

 

 

«Развитие личности» // Для профессионалов науки и практики. Для тех, кто готов взять на себя ответственность за воспитание и развитие личности