Авторизация

Логин:
Пароль:



 
Главная / Статьи / Archive issues / Развитие личности №2 / 2002 / Моральное сознание двух культур: китайская и российская молодежь

Этнопсихология

Стр. «49—59»

Андрей Хвостов

Моральное сознание двух культур: китайская и российская молодежь

 

ВВЕДЕНИЕ

Восток—Запад — разнящиеся цивилизации

Каждая из цивилизаций Востока уникальна. Уникальность традиционного Китая, в отличие от Христианского Запада, — в особом восприятии мира, в философии и традициях, которые представляют собой отличную от Запада ментальность. Так, на уровне обыденного сознания мы выделяем так называемые китайские церемонии. Их ориентировочное число в Поднебесной: 300 основных и еще 3000 дополнительных [1]. Дело вовсе не в цифрах. Суть этих церемоний в том, что упомянутые нормы и правила отнюдь не сводятся к рекомендациям. Это прежде всего жесткие и обязательные регламенты и уж только во вторую очередь рекомендации. Во всяком случае, именно так воспринимают их все те, кто рассчитывают иметь успех в обществе, сделать карьеру, снискать репутацию достойного, благонамеренного человека.

Ли — социальные нормы Китая

Социальные нормы ли1, обладая громадным авторитетом, цементировали общество Китая многие века. Ли действительно давали опору индивидууму в древнекитайском обществе, ибо в соответствии с ли социальное место индивидуума и его поведение были очевидно и твердо регламентированы. Ли в их устоявшемся виде не совпадали с обычным правом, хотя, безусловно, по своему происхождению были связаны с ним. Ли не были и законом. От обычного права и закона ли отличались тем, что несоблюдение их совсем не обязательно влекло за собой санкцию, наказание. Между тем ли с законом роднило требование и даже необходимость их неукоснительного соблюдения [2].

Этика ритуала

Конечно, в любом обществе существуют восходящие к глубокой древности традиции, немалое место занимают жестко фиксированные стереотипы поведения и речи, исторически сложившиеся нормы взаимоотношений. Но когда речь заходит о китайских церемониях, все остальное отступает в тень. Настолько, что основу китайской этики — конфуцианство — называют иногда этикой ритуала [3].

Необходимость кросс-культурного исследования

До сих пор, однако, мало данных о том, что стоит за ритуалом, какими моральными принципами они обусловлены. Также практически нет сравнительных кросс-культурных исследований, которые могли бы: 1 — показать уникальность моральных принципов современного Китая; 2 — дать возможность проследить различия в моральных ориентациях сопряженных в смежном пространстве этносов разных цивилизаций — России и Китая.

Как было показано ранее [4], молодежь России в моральном измерении далеко не однородна: мораль москвичей весьма значимо отличается от таковой других регионов. Для данного исследования значимо также получить картину моральных ориентаций русских отдаленных от центра регионов.

МЕТОДИКА

За основу исследования была взята методика А.А. Хвостова, которая прошла апробацию на молодежи Москвы и Кубани. Методика продемонстрировала хорошие психометрические показатели — стоит отметить, что с ее помощью удалось выделить четыре типа морального сознания, качественно отличных, хорошо интерпретируемых. На выборке адыгейцев также был выделен специфически этничный тип, для русских не характерный.

Описание методики

Полное описание методики, теоретических основ, принципов конструирования и т.д. занимает столько места, что заинтересованному читателю предлагаем обратиться к соответствующим статьям [5, 6]. Обобщенно методика состоит из трех блоков вопросов: в первом (25 вопросов) предлагается решить некоторую неоднозначную в моральном плане ситуацию (типа «недопустимо (или, наоборот, важно) украсть лекарство для умирающего»), во втором (30 вопросов) — выразить свое согласие или несогласие с тем или иным моральным принципом (типа «Бороться со злом надо его средствами...»). В третьем блоке (25 вопросов) предлагается решить: Насколько допустимым Вы считаете для себя следующие поступки... (типа «обращаться к малознакомым людям на «ты»). По существу третий блок вопросов — отношение к нормам тактичности и деликатности в межличностном общении.

Выборка

Всего было опрошено 100 китайских и 60 русских студентов2 Благовещенска. Для сравнительного анализа использовались собранные ранее данные3 по 526 студентам Москвы и Краснодара.

Количественная характеристика

Самый простой способ описания — сравнение групп по количественным показателям проявления признака. Для этого использовался Т-критерий Стъюдента. В описании не приводятся уровни значимости различий, абсолютные значения — это очень перегружает описание. Однако позиции этносов определены и указаны те отличия, которые достоверны как минимум на пятипроцентном уровне значимости.

КИТАЙСКИЕ СТУДЕНТЫ

Этикет в китайской версии

Хотя наиболее важными в моральном сознании в европейской культуре признаются моральные принципы, а не социальные нормы, нам показалось важным начать анализ именно с норм тактичности, с этикетных форм поведения. Как мы говорили, этику Китая называют «этикой ритуала».

Сразу обнаруживается достаточно неоднозначная картина: в некоторых вопросах китайская молодежь явно деликатнее, но в других — совершенно наоборот. Так, китайцы явно более недопустимым считают замечания детям в присутствии их родителей, шуток по поводу религии в присутствии верующего. Особенно регламентирована для них, видимо, интимная сфера жизни: они против поцелуев на улице, попыток уличного знакомства, почти недопустимыми также считают сексуальные анекдоты на работе и интерес к интимной жизни друзей (подруг).

С другой стороны, в некоторых аспектах они готовы проявить больше «вольности». Во-первых, более допустимым считают пользоваться чужими вещами — могут попросить ее у друзей, а также на работе воспользоваться личной чашкой кого-то из сотрудников. Во-вторых, совершенно очевидно различие в нормах вербальной активности. Китайские студенты гораздо легче относятся к рассуждениям (на работе или в гостях) о том, как надо себя вести, к подробным рассказам о своих неприятностях или болезнях, к разговорам о смерти за столом. Более допустимыми они считают соболезнования человеку, когда тот сам ничего не говорит о своих проблемах, замечания по поводу непорядка в одежде другого. При этом больше готовы «тыкать» незнакомому.

Моральные принципы жителей Поднебесной

Различия практически во всем, сходства мало. Это общие сомнения в том, что мораль — просто этикет, в принципе талиона — «око за око», общее несогласие с тем, что люди неблагодарны и добром за добро не отвечают. И все примерно в равной степени получают удовольствие от того, что доставили радость другому. Но на этом сходство и заканчивается.

Принципиальные различия

Прежде всего, россияне в целом отличаются своеобразным «анархизмом»; они за то, что каждый ответствен перед собой, в первую очередь, он свободен определять, что и кому должен, каждый может следовать морали, которая ему ближе, сам решать, что хорошо, что плохо. Китайцы во всех этих вопросах против самоопределения в морали — правила предначертаны, и им надо следовать.

Принципиальные различия обнаруживаются и в локус-контроле. Россиянам, в отличие от китайцев, свойственно сваливать негативные личные качества на общество — оно виновато в том, что делает людей такими, какие они есть. Китайцы не считают возможным оправдывать необходимость зла добрыми целями. Они против (тогда как россияне — за) частностей в этом вопросе: не хотят вести себя безнравственно с негодяями, применять к ним силу и сомневаются в том, что не все сто?ят того, чтобы с ними церемонились. О том, что о людях в целом они лучшего мнения, говорит и то, что они не считают людей неблагодарными, способными на добро ответить злом.

В равной степени интернальный локус-контроль китайцев проявляется и в вопросах, в которых нет принципиальных расхождений. Так, россияне в целом не согласны, что человек не отвечает за свои качества, так как одни рождены добрыми, другие — порочными. Китайцы демонстрируют еще большее несогласие по этому вопросу. Китайцы гораздо больше ориентированы на ответственность перед собой (конкретно, главное, чтобы не было стыдно перед собой, а не другими). И они, при сомнениях россиян, отрицают «вкусовщину» и интуицию в решении моральных вопросов. И в большей степени отрицают, что главное — результат, а не моральные принципы. Европейское «победитель прав» ими не принимается (хотя и россияне на уровне неопределенности по этому вопросу). Парафраз «нравственное поведение само по себе немного стоит» вызывает сходное отношение.

Не все так просто…

Однако все не так просто, как можно было бы предполагать. Китайцы скорее согласны бороться со злом его средствами и с тем, что трудно судить о том, что хорошо, а что — плохо, так как мораль часто меняется. Противоречие и в том, что они больше ориентированы на ожидания (порядочного поведения) со стороны других людей и, при сомнениях россиян, согласны с тем, что следует себя вести так, как принято, даже если с этим не согласен. Хотя, с другой стороны, противоречие можно объяснить и снять следующим образом. Внешний (экстернальный) локус-контроль — следование ожиданиям общества, определенный конформизм — проявляется там, где речь идет о позитивном поведении. Тогда как в принципах, которые явно или подспудно подразумевают отрицательные действия, выражен интернальный контроль. Или, проще говоря, китайцы не склонны отрицать положительные нормы общества и подчиняются им, но более ответственны там, где возникает вопрос о негативном поведении.

Кому нужна мораль?

Наконец, существует ряд различий относительно понимания природы морали и ее роли. Китайцы гораздо больше не согласны, что мораль в обществе нужна слабым, что люди считают моральным то, что выгодно, что мораль — пропаганда власти для своей пользы. Собственно, отношение к этим вопросам можно рассматривать как особый вид «локус-контроля» — оправдание себя отрицанием самой сути морального действия. Вероятно, хотя очень условно, можно предполагать относительный эвдемонизм4 китайцев: они не согласны (при российских сомнениях), что нравственность никого счастливее не делает.

Решение моральных дилемм

Начнем с принципиальных различий, в которых одни — за, другие — против. Китайцы против подсказок на экзамене, заведомо выигранных споров на деньги, компромисса с бандитом даже ради спасения жизни невиновных. Но их принципиальность не абсолютна: могут заявить выгодное фирме мнение, покривив при этом честью профессионала. При этом они за более строгое (чем принято в России) наказание в случае серьезных последствий и в наказание могут занизить ученику оценку за плохое поведение. Очевидно, не случайно китайцы отрицают (при сомнениях россиян) прощение обид и выступают за месть за нанесенный ущерб.

Очевидно, что на основании только перечисленных различий получается довольно «пестрая» картина, не дающая оснований к каким-либо определенным выводам. Необходимо обратиться к различиям в выраженности позиций. Они видны практически во всем, и почти везде китайцы категоричнее отрицают достижение доброй цели злыми средствами. Так, они не хотят утаивать на суде сведения, даже если может пострадать невиновный; сомневаются, можно ли украсть лекарство для умирающего; против управления автомобилем в нетрезвом виде, даже если срочно требуется доставить больного; сомневаются относительно пыток к террористу, даже если надо узнать, где заложена бомба.

Отношение к жизни также различно. Китайцы против аборта только из-за материального положения. Гуманнее отношение к животным: они против отстрела собак и кошек, даже если тех много развелось. Однако охотой ради развлечения готовы заниматься чаще россиян. Отношение к изгоям (бомжам, например) тоже лучше — китайцы не хотят выселять их просто так из пустующих помещений. Россияне в целом тоже сочувствуют, но их позиция очень близка к сомнениям.

Такой максимализм виден не только в вопросах «жизни и смерти». Китайцы гораздо больше возражают против того, чтобы «подставить» при случае негодяя, негативно о нем высказываться в его отсутствие, тайком записывать беседу. Не хотят влезать в стол сотрудника, даже при необходимости, симулировать болезнь, чтобы попасть на свадьбу друга.

Отношение к работе у китайцев и россиян различно. Если россияне скорее считают важным работать, даже если нет необходимости, то китайцы сомневаются — а стоит ли? Но если встает вопрос о любимой работе, то жители Поднебесной не столь склонны ее менять, даже если она не приносит необходимых для семьи средств.

Резюме

Китайский современный этикет иной, чем русский: он и строже, и свободнее одновременно. Многое определяет то, какой сферы это касается. Главные отличия, конечно, в принципиальных вопросах. В моральных принципах явные отличия во внутреннем локус-контроле китайцев: не оправдывают себя и другого никаким из предложенных способов. В отличие от россиян, китайцы против анархизма в морали. Подчиняются только принятым нормам. В решении неоднозначных моральных дилемм — против нарушения правил, чем бы это ни обернулось, даже ценой жизни. Однако в целом о людях китайцы лучшего мнения. Вопрос о гуманности скорее в пользу китайцев. Хотя это не распространяется на прямых нарушителей законов — китайские студенты считают, что необходимо наказывать виновного, не должно быть прощения. При этом наказать можно просто несправедливо с точки зрения европейского права — строже, чем предписано кодексом. И несправедливо с точки зрения европейской морали — можно занизить ученику оценку (по предмету) за поведение.

РУССКИЕ СТУДЕНТЫ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

Русские разных регионов

Русские студенты Благовещенска мало отличаются от русских как Краснодара, так и Москвы. Тем не менее некоторые отличия есть. Вероятно, они не случайны. Так, наверное, от китайцев они переняли лояльное отношение к просьбам поносить что-то, проявлять интерес к размерам зарплаты, к рассказам на работе о своих неприятностях (что для россиян в целом не типично). Но это влияние не только внешнее, и в нормативном поведении. Русские Благовещенска уже не за (как русские других регионов), а против прощения обид, скорее за месть за нанесенный вред. Они за, а не против принципа талиона — «око за око», свободнее в самоопределении в морали, хотя в данном случае это вопреки китайским принципам. Таким образом, русские Благовещенска большого влияния со стороны китайской культуры не испытывают. Внешние формы поведения отличаются незначительно, кардинально моральные принципы и схемы решения моральных дилемм не отличаются.

ТИПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД

Степень близости этносов друг другу

Помимо описания общих отличительных особенностей россиян и китайцев в морали, можно определить, насколько этносы близки друг к другу в этом отношении. Вопрос не такой простой, поскольку, как оказывается, обобщенный образ москвичей явно отличается от российского (Краснодарского) и российский адыгеец имеет ряд характерных особенностей в моральном сознании. Поэтому мы не стали объединять всех россиян в одну группу, а отдельно представили русских — Москвы, Краснодара и Благовещенска, адыгейцев и китайцев. Таким образом, нами была предпринята попытка определить, насколько китайская студенческая молодежь, а также россияне Благовещенска отличаются от некоторых регионов России. Хотя различие видно из описания средних показателей, статистические процедуры дают возможность относительно объективно оценивать степень близости — удаленности.

Метод кластерного анализа

Использовался типологический подход, в котором исходят из постулата, что тип личности является целостным образованием, не сводимым к комбинации отдельных личностных факторов. Типы объединяют группы похожих испытуемых и составляют иной набор объяснительных понятий, где в качестве имени понятия выступает название соответствующего типа, а содержание раскрывается описанием типичного (или усредненного) представителя [8]. Для обработки результатов данных использовался метод кластерного анализа Average Linkage статистического пакета SPSS. (Методы Complete Linkage и Ward дали в целом сходные решения).

Средние значения каждой группы по каждому из дескрипторов были кластеризованы, и получилась следующая картина:

В дендрограмме цифры соответствуют:

1 — русские Краснодара;

2 — адыгейцы;

3 — москвичи;

4 — китайцы;

5 — русские Благовещенска.

Как хорошо видно из дендрограммы, китайцы очень далеки от всех других российских групп, которые в целом относительно близки друг другу по своим характеристикам. При этом очевидна большая близость москвичей и жителей Благовещенска, относительная близость друг к другу жителей Краснодара (русские и адыгейцы), при этом адыгейцы «дальше» от всех русских групп.

АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ

Хэйхэские китайцы

Описание различий ставит несколько вопросов. Первый из них — как можно оценить моральное сознание китайцев с западной точки зрения, и можно ли вообще подходить с этой меркой к оценке иной цивилизации. О том, что китайцы весьма далеки в моральном сознании от россиян, можно судить по результатам кластерного анализа.

Дж. Джибсс с соавторами [9], основываясь на концепции Л. Колберга, выделяет четыре стадии морального развития, две из которых относит к зрелому уровню (третья и четвертая).

Аспект «нормативные ожидания» относит к третьей стадии. Этот аспект состоит из апелляций к нормально ожидаемому ролевому поведению или к последствиям нарушения нормативных ожиданий. И явная позиция китайских испытуемых следовать нормативным ожиданиям, вести себя как принято, даже если с этим не согласен, однозначно относит их по меньшей мере к третьей стадии.

Другая выраженная позиция — внутриличностное одобрение или неодобрение — предполагает важность моральных ценностей с точки зрения чистой совести, или гордости, или неодобрения себя за неправильное поведение. Этот аспект также относится к третьей стадии.

Выраженный внутренний локус-контроль трактуется уже как социальная ответственность и ответственный характер — и типичны для четвертой стадии — высшего этапа зрелого уровня. Здесь стоит отметить, что в данном вопросе россияне в массе относятся скорее к более низким стадиям.

Не все, однако, однозначно. Борьба со злом его средствами Дж. Джиббс с соавторами скорее относит к такой категории, как «Quid Pro Quo» (услуга за услугу) или «Tit for tat» (зуб за зуб). Тем более в эту категорию относят месть за обиды, за вред; здесь китайцы — за, тогда как россияне в целом против. Но эта позиция оценивается авторами как вторая стадия незрелого уровня.

Самое сложное в трактовке явной несправедливости и наказания. Наверное, наказание во всех странах учитывает тяжесть последствий. Но одновременно ограничивается граница допустимого наказания. Здесь же допускается возможность выхода за эти пределы. И можно наказать вообще не по делу, с европейской точки зрения — занизить оценку за плохое поведение.

При этом наказание местью у китайцев может и не являться. Те же адыгейцы России не менее, а более китайцев выступают за принцип талиона во всех видах, за «око за око», но наказывать «по-китайски» не склонны. Кроме того, между склонностью к мести за вред и несправедливым наказанием прямой (статистически достоверной) корреляции на китайской выборке не обнаруживается.

Прямо говоря, эту позицию понять сложно. На четвертой стадии предусмотрена «последовательная практика» и беспристрастность как формы справедливости. Но о том, куда отнести описанную несправедливость, Дж. Джиббс с соавторами не говорит; видимо, сама возможность такого подхода американцами не предполагалась. Есть упоминание о том, что «Не укради» может обосновываться соображениями, что украденное «может стоить много денег». Но это обоснование вообще оценивается как первая стадия — низшая, и трудно предполагать, что китайцы находятся в одних аспектах явно на высоком уровне развития и на самых низких — в других. Вероятно, критерии уровней развития морального сознания для западных культур не сообразуются с китайскими? Может быть, они просто другие?

Отдельной оценки заслуживают принципиальные различия россиян и китайцев в ином отношении, где ставится вопрос о соотношении цели и средства, о компромиссе добра со злом. Как было показано, китайские студенты категоричнее отрицают достижение доброй цели злыми средствами. Так, они не хотят утаивать на суде сведения, даже если может пострадать невиновный; сомневаются, можно ли украсть лекарство для умирающего; против управления автомобилем в нетрезвом виде, даже если срочно требуется доставить больного; сомневаются относительно пыток к террористу, даже если надо узнать, где заложена бомба. Если русские за компромисс с бандитом для спасения жизни, они — против.

Р. Шпеман, обсуждая основные понятия морали [10], приводит данные, подтверждающие в целом наше исследование. Эмигранты из СССР решают подобные ситуации по принципу «цель оправдывает» (условно — вторая этическая система), тогда как граждане США — против подобных обоснований (первая этическая система). Но важен не только способ решения моральных дилемм. Компромисс добра со злом влечет стремление к конфронтации, тогда как отказ от него — компромисс с людьми, угрожающими достижению добра. Но если конфронтация неизбежна, она ограничивается необходимыми пределами. При этом предполагается, что этическое развитие личности идет в направлении от системы «цель оправдывает» к первой этической схеме.

По первой системе наказание носит (или может нести) форму возмездия, по второй — «пресечения». Месть по второй не предусмотрена, но китайцами принимается. С другой стороны, китайцы не уподобляются обидчикам, и вовсе не хотят вести себя безнравственно с теми, кто это себе позволяет. Может быть, китайская месть — это просто вопрос «необходимой самообороны», пресечения?

И снова о «китайской ретрибутивной5 справедливости». При всех характеристиках, относящих китайцев ко второй системе, внешне по форме наказания они действуют по первой. Возможно ли такое противоречие? Вопрос о том, что стоит за этой особенностью китайской морали — остается открытым.

Русские Благовещенска

Второй вопрос касается русских Благовещенска. Здесь, скорее всего, вывод достаточно однозначный.

Ранее было показано, что москвичам больше, чем жителям Краснодара, присуща анархичность в нравственном самоопределении. Это интерпретируются в рамках теории Л. Колберга как довольно высокий уровень развития социоморальной рефлексии — «релятивизм личностных ценностей» оценивается как переход от Стадии 3 к Стадии 4 (высшей) зрелого уровня. Как указывается, он может оставаться стабильным неограниченный период времени, особенно благодаря той культурной поддержке, которую он получает из популярной идеологии западных обществ [12]. Поэтому можно предполагать, что на «московскую» мораль большее (чем на жителей Краснодара) влияние оказывает идеология «свободных» западных культур.

Можно предположить, что студенты Благовещенска находятся под влиянием китайской культуры. Отчасти это подтверждается, хотя во многом внешне, в чисто нормативном поведении. Принцип талиона (для русских нетипичный) также успешно заимствован, но при этом русские Благовещенска свободнее при самоопределении в морали, чем остальные русские, не говоря о китайцах. Вероятно, что именно свобода в морали позволяет им мстить, тогда как у «мстительных» китайцев месть, вероятно, предписывается, а не является предметом свободного выбора. В целом, главные факторы морального поведения — принципы — у русских Благовещенска большого и однозначного влияния со стороны китайской культуры не испытывают.

Обобщенно, их, как и москвичей, скорее всего можно с большой вероятностью охарактеризовать как бикультурных. Если согласиться с концепцией «погружения» Ю.М. Плюснина [13], традиционное общество приходит в соприкосновение с обществом современным, «погружается» в него, и традиционная культура начинает «растворяться» в универсалистской культуре (имеются в виду либеральные ценности современного Запада). Обе сохраняют свое значение, но традиционная модель, доминирующая на раннем этапе социализации, в дальнейшем деградирует и уступает место универсалистской модели, вследствие чего на поздних этапах социализации индивид оказывается как бы пребывающим в двух состояниях, становясь «культурно-расщепленной» личностью, маргиналом. В случае со студентами Благовещенска, вероятно, имеет место влияние не только универсалистской модели, но и одновременная ассимиляция своеобразных социальных норм и моральных принципов Китая.

РЕЗЮМЕ

К сожалению, нам трудно судить о том, насколько можно распространять полученные результаты на весь огромный Китай. Моральное сознание россиян весьма неоднородно. Это обусловлено не только этническими особенностями; москвичи отличаются от жителей Кубани, и обе группы от русских Благовещенска. Соответственно, в Китае с его неоднородным национальным составом, с влиянием многочисленных конфессий, можно также предполагать значительные различия в социальных нормах, моральных принципах и структуре морального сознания в целом. Китайцы приграничных районов, которые принимали участие в эксперименте, могут также испытывать влияние российской культуры и отличаться от других районов. К сожалению, у нас пока нет возможности для проверки этой гипотезы. Поэтому мы понимаем ограниченность данного исследования. Однако очевидно, что в Китае мы сразу видим принципиально иную моральную систему, трудно объяснимую с европейской точки зрения, которая заслуживает более глубокого и всестороннего изучения.

  1. Нормы поведения, именовавшиеся ли, были систематизированы и затем зафиксированы в основном в трех книгах — «Чжоу ли», «И ли», «Ли цзи».
  2. Перевод на китайский язык выполнен под руководством Е.В. Афонасенко на кафедре китайского языка БГПУ. Исследование проведено на студентах 4—5 курсов различных факультетов Хэйхэского педагогического института (Китай) и БГПУ.
  3. Данные собраны А.А. Хвостовым (в Москве) и А.А. Ивановой (в Краснодаре).
  4. Эвдемонизм — способ обоснования морали и истолкования ее природы и целей. Исходным принципом нравственности считается понятие счастья, достижение которого объявляется высшим критерием всякой добродетели и основой моральных поступков [7].
  5. Ретрибутивную справедливость Р. Tillich [11] относит к сфере наказания, прежде всего возмещения ущерба.
  1. Васильев Л.С. Этика и ритуал в трактате «Ли цзи» // Этика и ритуал в современном Китае: Сборник статей / Редколлегия: А.А. Бокщанин, Л.С. Васильев (отв. ред.), А.И. Кобзев. М.: Наука, 1988. С. 173.
  2. Кычанов Е.И. Ли и право // Этика и ритуал в современном Китае: Сборник статей / Редколлегия: А.А. Бокщанин, Л.С. Васильев (отв. ред.), А.И. Кобзев. М.: Наука, 1988. С. 299.
  3. Гусейнов А.А. Великие моралисты. М.: Республика, 1995. С. 22.
  4. Хвостов А.А., Иванова А.А. Психология морального самосознания личности. Краснодар: КГУ, 2001.
  5. Хвостов А.А. Типология морального сознания студенческой молодежи // Развитие личности. 1999. № 3. С. 121—151.
  6. Хвостов А.А., Иванова А.А. Психология морального самосознания личности. Краснодар: КГУ, 2001.
  7. Эвдемонизм // Словарь по этике / Под ред. И.С. Кона. 5-е изд. М.: Политиздат, 1983. С. 409.
  8. Мельников В.М., Ямпольский Л.Т. Введение в экспериментальную психологию личности: Учебное пособие. М.: Просвещение, 1985. С. 18.
  9. Gibbs J.C., Basinger K.S., Fuller D. Moral maturity: measuring the development of sociomoral reflection. Hillsdale (New-York) etc.: Lawrence Erlbawm association, 1992.
  10. Шпеман Р. Основные понятия морали: Пер. с нем. М.: Христианская Россия, 1993.
  11. Tillich P. Love, power, and justice. Ontological analysis and ethical applications. New-York: Oxford University press, 1960. Р. 57.
  12. Gibbs J.C., Basinger K.S., Fuller D. Moral maturity: measuring the development of sociomoral reflection. Hillsdale (New-York) etc.: Lawrence Erlbawm association, 1992. P. 124.
  13. Плюснин Ю.М. Личность на перекрестке культур: модели социализации в условиях межкультурного взаимодействия. Новосибирск: Издание института философии и права СО РАН, 1994. С. 18—20.

 

 

«Развитие личности» // Для профессионалов науки и практики. Для тех, кто готов взять на себя ответственность за воспитание и развитие личности