 |  |
Авторизация
| Главная / Статьи / Archive issues / Развитие личности №2 / 2005 / О соотношении категорий «субъект» и «личность» в контексте психологической антропологии |
Проблемы развития и бытия личности
Стр. «49—58»
О соотношении категорий «субъект» и «личность» в контексте психологической антропологии
Предварение
Для обсуждения соотношения категорий «субъект » и «личность» в контексте психологической антропологии необходимо вначале выйти на сами эти категории – «субъект» и «личность», легкость произнесения которых не означает легкости их содержательного определения.
Сложность нашей темы заключается в том, что ее невозможно обсуждать в пределах традиционной классической психологии, так как в ней все о психике человека, но не о самом человеке [1].
Психология человека как антропная наука
Психология человека, в отличие от психологии психики (ее свойств, процессов, структур), еще только начинает складываться. Ее основные категории очень часто имеют не понятийный, а поэтико-метафорический статус. Психология человека как особая, антропная наука (в рамках наук о человеке) – не есть теория о происхождении его от обезьяны (и в этом смысле – это не биологическая, а именно – гуманитарная дисциплина). Она должна разрабатывать свое собственное представление о сущности человека, о сугубой специфике человеческого способа жизни и его принципиального отличия от всякого другого ( до -человеческого и сверх- человеческого). В свое время В.В. Давыдов серьезно шутил: «Может, кто-то и произошел от обезьяны, но я-то – точно от человека: я родителей своих помню!»
Психология человека – наука о ценности и смысле бытия
И главная трудность для нашего «просвещенного разума» – именно здесь: она заключается в том, что психология человека должна быть не о том, что есть – как любая наука о природе, а о том – как должно (или – может) быть. Иными словами, исходным основанием для психологии человека является учение не об истинности и объективности того, что есть, а – о ценности и смысле самого бытия человека. Отсюда и первый вывод: гуманитарные (человекоориентированные) науки должны строиться в первую очередь на аксеологических (ценностных) основаниях.
Важнейшую ценность европейской культуры (к которой, хотим ли мы этого или не хотим, но имеем прямое отношение) можно выразить словами А.С. Пушкина: «…в самостояньи человека – залог величия его». Самостоятельность, самобытность, самосознание, самодействие человека, его индивидуальность и уникальность, его личностный способ жизни являются фундаментальными ценностями нашей византийско-православной, европейско-русской культуры. Проблема в том, как это понять, в какой системе понятий выразить эти фундаментальные ценности-способности, которые собственно и позволяют человеку быть человеком?
Нельзя принудить быть личностью
Если сильно упростить эту вопросительную ситуацию, то легко увидеть, что ни в генах, ни в биологии человека, ни в социальных обстоятельствах нашей жизни мы эти способности не обнаружим: в социальной жизни мы вынуждены действовать, функционировать по нормам социальных структур, а не по своим стремлениям и хотениям; в биологической жизни – вынуждены жить по видовой программе антропоидов. Нельзя заставить быть самостоятельным или – стать самобытным; нельзя заставить, принудить Другого стать и быть личностью. Можно только ему самому вырасти в меру этих подлинно человеческих способностей, стать на путь их обретения.
Принцип саморазвития
В переводе на психологический язык эти способности могут стать и быть только в развитии, и не просто в развитии – а в саморазвитии, в развитии собственной самости, в развитии самого себя. Принцип саморазвития в психологии – это главное ценностное основание всех наших знаний именно о психологии человека, а не о психологии психики: психика сама себя не развивает.
Вопрос о самости человека
Очевидно, что главным вопросом здесь является вопрос о самости человека. То, что она есть , – это слишком хорошо известно каждому из нас ежечасно, но что она есть в своей действительности и как она возможна в своей заданности? – может открыться нам только в практике нашей жизни.
Теория саморазвития человека
Чтобы ответить на эти вопросы достаточно грамотно, необходима специальная теория общего хода развития человека как субъекта собственной жизни, в основу которой должны быть положены предельные категории , одновременно схватывающие разные стороны этого развития – его объект (что развивается?), его механизм или движущие силы (как нечто развивается?), вектор развития (куда нечто развивается?), результаты развития (во что нечто развивается?) и ряд других – более частных вопросов.
Любая категория, любое понятие о сути человеческой реальности, бытия человека свое подлинное содержание получает именно в контексте самой этой реаль- ности, а не извне ее. В противном случае, мы с неизбежностью будем плутать в их частных формах и частич- ных представлениях. Поэтому, как будет задано представление о специфике бытия человека – и именно человека (а не человекообразных), – такую интерпретацию частных понятий (в том числе – и психологических понятий) о его конкретном бытии мы и обретем.
Человек – существо сознательное и деятельное
Прежде всего, человек – это существо сознательное – способное отдавать себе отчет о самом себе (то есть рефлексивное), и деятельное – способное к осознанному преобразованию. Так, П. Тейяр де Шарден считал [2], что только способность к рефлексии полагает непреодолимую границу между до-человеческим и собственно человеческим способом бытия в мире. По словам же С.Л. Рубинштейна [3], именно сознание и деятельность есть основополагающие характеристики человеческого существования, констатирующие саму его человечность. С появлением человека в мире сама Вселенная обретает осознанный и действительный характер.
Несомненно, что эти две фундаментальные «опоры » бытия человека в мире, столь убедительно утвержденные в свое время С.Л. Рубинштейном, резко проблематизировали «отражательно-познавательный» облик психики в традиционной психологии. Сознание перестало быть только совокупностью знаний человека о мире, а деятельность как сугубо онтологическая категория перестала отождествляться с любыми частными формами активности человека. Онтологический статус сознания и деятельности человека не позволял исследователю успокаиваться на бесчисленном множестве рассудочных банальностей, выдаваемых за объективные их характеристики.
Человек – существо общественное
Однако наличие только двух опор любую вещь делает принципиально неустойчивой, необходима третья опора. На этом моменте следует остановиться особо. Среди множества характеристик человеческой жизни недостаточно, на мой взгляд, учитывается одно фундаментальное обстоятельство: это – то, что живет человек прежде всего в системе реально-практических, живых связей с другими людьми. Нигде и никогда мы не увидим человека до и вне его связей с другими – он всегда существует и становится в сообществе и через сообщество.
Со-бытийная общность людей
Еще К. Марксом было показано, что родовой, всеобщий характер человека и его деятельности имеет своим реальным источником общественность человеческого отношения к миру. Общественность – это не обобщение сходного в индивидуальных человеческих отношениях к действительности, а исходное реальное основание, которое выражает человеческую природу как таковую. Именно «общность», а с моей точки зрения – со-бытийная общность людей (а не просто многообразие форм коллективности или совместной деятельности как частных обликов этой общности) есть искомое – третье – онтическое основание человечности человека.
Общность, сознание, деятельность – бытийные основания человечности в человеке
Можно утверждать, таким образом, что эти три категории – общность, сознание и деятельность – являются предельными, не выводимыми ни из каких других: они являются всеобщими способами бытия человека, основаниями его жизни, задающими и весь универсум собственно человеческих характеристик этого бытия. Важно специально подчеркнуть, что все три основания взаимно полагают друг друга, здесь – все во всем; они одновременно являются и следствиями, и предпосылками друг друга, сохраняя при этом свою сугубую специфику.
Субъектность человека
Для европейской культуры, к которой мы принадлежим, даже по факту рождения и последующего становления – исходным основанием само-бытия является именно деятельное бытие человека, где человек есть воплощенная деятельность, что в переводе на не русский язык – и есть его субъектность. Достаточно всмотреться в саму структуру этого слова: субъект – есть одновременно источник и само действие: или – самодействие, действие самости, воплощенная деятельность .
Уровень, масштаб, тип практикования той или иной формы бытия человека задают уровень, масштаб и тип его субъектности: субъектности в сознании (самосознание), субъектности в общности (самобытность), субъектности в деятельности (самодеятельность). Фактически, это и есть, на мой взгляд, главные линии развития человека как субъекта собственной жизни, в том числе – и как субъекта развития и саморазвития. Субъектность обнаруживает себя в главной способности человека: способности превращать собственную жизнедеятельность в предмет практического преобразования, что позволяет ему быть (становиться) действительным субъектом (автором, хозяином, распорядителем) собственной жизни.
Иными слонами, в контексте европейской культуры субъектность есть доминирующая, сквозная, тотальная форма деятельного бытия человека, относительно которой другие формы (сознание, общность) бу- дут производными. Кстати, иные культуры (и такие есть) в основе своей могут иметь другие способы бытия в мире, относительно которых уже деятельный способ будет производным.
Развитие субъектности
Можно выстроить, например, некоторую последовательность форм становления человека для разных оснований его бытия в пределах его индивидуальной жизни и расположить ее на возрастной шкале развития.
Для деятельности: субъект действий – субъект собственных действий – субъект деятельности – субъект собственной деятельности – субъект не-деяния; (эту цепочку психологически можно прочитать как: «тебе-действие»; «я-действие»; «я-действующий»; «я-способный действовать»; «я-могущий не действовать, но быть!»).
Для сознания: бытие сознания – сознание бытия – сознание самости (самосознание) – сознание сознания (рефлексия) – трансцендирующее сознание.
Для общности: оживление (телесность) – одушевление (самость) – персонализация (явленность Другим) – индивидуализация (уникальность) – универсализация (всечеловечность).
Конкретное содержание этих форм будет определяться уровнем и масштабом практической проработки самих онтологических оснований – деятельности, сознания, общности.
Категория о бытии
Деятельностное освоение человеком собственного бытия, его субъектность должна быть понята как онтологическая, но – не как онтическая, не бытийная категория. Эта категория – о бытии, но не само бытие; она входит сущностной составляющей к общую структуру деятельности; и в этом смысле собственно онтический статус имеет прежде всего категория «человек», но не категория «субъект».
Человек как личность
Еще более сложная ситуация складывается сегодня вокруг категории «личность» человека или – человек как личность. Надо сказать, что оставаясь в пределах классической «психологии психики» само рассмотрение проблематики личности оказывается незаконным. Нельзя же всерьез говорить, что «психика обладает личностью», что личность – это социальностью заданное системное качество психики человека.
Мы почему-то редко вспоминаем, что тематика личности складывалась не в пространстве научной психологии, а была привнесена туда из области культурологии, центральным пунктом которой явился отказ от индивидных представлений о человеке, от редукции всей полноты человеческой реальности к ста- тусу природного, социального или познающего индивида в своей отдельности, а понятийный строй ее задавался соотношением «человек – культура».
Преобразование культуры в личность
Здесь главным образом обсуждались механизмы преобразования культуры в мир личности и порождения в процессе развития личности мира (форм) культуры. Культуральная точка зрения на сущность человеческой психики и ее развитие состоит в принципиальном преодолении традиционно обсуждаемых, базовых схем соотношения: «человек – природа» и «человек – общество». Так как и природа, и общество, являясь фундаментальными предпосылками становления человека, никогда не становятся прямо, в своей непосредственности, содержательными характеристиками ни самой его личности, ни ее мира; они всегда имеют ценностную валентность , конкретно-исторический облик, обнаруживают себя перед человеком как вполне определенные канонические формы культуры.
Личность как собственно человеческое измерение
В философско-психологических работах культуральной ориентации (например, французская социологическая школа; культурно-историческая концепция Л.С. Выготского) личностное начало человека связывают прежде всего с творчески-созидательным характером его жизнедеятельности (В.В. Давыдов). Поэтому бесплоден узкопсихологический взгляд на человека, при котором он предстает как отдельность со своими индивидно-своеобразными свойствами и качествами, как совокупность множества психологических способностей и механизмов. В действительности же человек имеет многообразные связи и отношения со всем универсумом человеческой культуры, и именно здесь он обретает свой подлинный облик – как личность – и собственно человеческое измерение.
Личностное начало
Личностное начало встраивается в царство природного и социального мира как транссубъективное, как производное от исторического взаимодействия и суммирования деятельностей бесчисленных исторических субъектов: оно представляет собой в высшей степени сложную совокупность общественно-исторических норм и ценностей человеческого общежития, фиксированных в живых «образах культуры» – в произведениях, традициях, ритуалах, обычаях.
Именно с культивированием личностного начала связано само творение и возрастание качества жизни. Личностное бытие представляет собой ответственное принятие и следование высшим образцам совокупной человеческой культуры; переживание нравственных норм общежития как внутреннего «категорического императива»; усвоение высших ценностей родового бытия человека как своих собственных.
При всей убедительности и притягательности методологии культурализма в психологических исследованиях одним из трудных вопросов остается проблема ориентации человека в многообразии и иерархии культурных ценностей.
Трансцендентные ценности
По словам П.А. Флоренского, «в пределах самой культуры нет критериев выбора, критериев различения одного от другого: нельзя, оставаясь верным культуре, одобрять одного и не одобрять другого, принимать одно и отвергать другое... Для расценки ценностей нужно выйти за пределы культуры и найти критерии, ТРАНСЦЕНДЕНТНЫЕ ей» [4].
Решение П.А. Флоренского – в ориентации на религию, на религиозный культ, так как вся человеческая культура, с его точки зрения, производна именно от культа – и в онтологическом, и в историческом, и в собственно антропологическом смыслах.
Однако для атеистического сознания, для секулярной культуры сама религия всего лишь одна из форм культуры, аккумулирующей в себе высшие ценности человеческой жизнедеятельности – не более. Нужно только договориться, какие из этих ценностей могут быть «общечеловеческими», они и станут главными критериями ценностных ориентаций в пространстве культуры. Все это как раз и соответствует логике культурализма. Поэтому недостаточно простого указания на происхождение культуры от культа; необходимо рассмотреть проблематику человека внутри самого религиозного культа.
Теологизм – целостный взгляд на человека
Речь должна идти об особой парадигмальной установке в психологии человека – о теологизме, понятийный строй которого раскрывается в соотношении « человек – Божество».
Религиозная точка зрения – это целостный взгляд на человека во всей его тотальности. Это одновременное виденье человека в его происхождении (как?) , сущности (что?) , бытии (кто?) и назначении (зачем? и во имя Кого?) . Данная характеристика может быть распространена, фактически, на все мировые религии (может быть, кроме пантеистических). Относительно религиозной все другие точки зрения на человека (научная, этическая, эстетическая и др.) имеют частичный, периферийный характер.
Для религиозного сознания жизнь человека только тогда есть, тогда действительна и обретает свой подлинный смысл, когда она устремлена к Высшему, Абсолютному, Иному бытию, нежели то, которое открывается человеку в его непосредственном существовании, когда его конкретная жизнь приводится в связь (лат. religio) с этим Высшим, осмысливается как служение Ему или как осуществление Его в мире.
Духовное начало человека
Подобное стремление человека предполагает нали- чие в нем особого начала – не сводимого ни к природному, ни к общественному началу; не объяснимого ни наследственностью, ни влиянием окружающей – сколь угодно культурной среды. Это начало – духовное , и оно составляет основу бытия человека во всех его измерениях; во всем, что в человеке (и с ним самим) свершается в пределах его индивидуальной жизни. Именно религиозный человек впервые оказывается подлинным распорядителем (субъектом) своих душевных сил и автором собственной земной жизни, смысл которой раскрывается ему в его взаимоотношениях с Божеством.
Так получилось, что богословие, и особенно святоотеческое, не знало понятия человеческой личности. По словам В.Н. Лосского [5], в святоотеческом богословии нет того, что можно было бы назвать особым, отдельным учением о личности человеческой, тогда как учение о Лицах или Ипостасях Божественных изложено чрезвычайно четко. И тем не менее именно в тайне Пресвятой Троицы пытались раскрыть православные богословы и тайну человеческой личности. Не вдаваясь в подробное изложение всех рассуждений на эту тему, отмечу, что были выработаны две базовые категории: «усия» – сущность человека, фиксирующая глубину непознаваемой трансценденции его природы, его самости; и «ипостась» – как несводимость человека к его природе, как особый способ существования в мире, как его адресованность к Другим.
Человек не только усия, но и ипостась
О. Павел Флоренский говорил о том, что человек не только усия, но и ипостась, не только темное хотение, но и светлый образ, не только родовая подоснова человека, но и просвечивающий его лик, явно выступающий у святых, просвечивающий на иконе. Усия – самость – утверждается в человеке как его индивидуальное начало, через нее род собирается в одну точку. Напротив, ипостась – разумная, личная идея человека, его духовный облик, его лик. Говоря о несводимости личностного к природному, самостному, мы говорим не о другой, еще не об одной «природе, сущности», а ком-то, кто отличен от своей природы, о ком-то, кто, содержа в себе свою природу, эту природу превосходит; кто этим превосходством дает существование ей как природе собственно человеческой; и в то же время не существует сам по себе, вне своей природы, которую он «воипостазирует» и над которой непрестанно восходит.
То, что является для нас самым дорогим в человеке, то, что делает его «им самим», – неопределимо, потому что в его природе нет ничего такого, что относилось бы собственно к личности, всегда единственной, несравнимой и «беспрецедентной». Человек, определяемый только своей природой, действующий в силу своих природных свойств, в силу своего характера, наименее личен. Утверждая себя как индивид, как собственник своей природы, сводя свое «Я» к своей природе и противополагая ее другим природам, человек тем самым осуществляет смешение личности и природы (ипостаси и усии). Это свойственное падшему человечеству смешение и обозначается по-русски самость, которая, кстати, не совпадает с содержанием таких слов, как «эгоизм», «эгоцентризм», «индивидуализм » и др. Последнее это уже индивидуальная, ценностная установка самосознания в своем дистанцировании, отчуждении человека от других.
Личность – целостный способ бытия человека
Введя две категории – сущности (природы) человека и способа его существования в человечестве, сообщая каждой из них свое отдельное значение, святые отцы могли впредь беспрепятственно укоренять личность в бытии и персонализировать саму онтологию человека. Итак, личность – не есть качество, не есть особая структура свойств или черт; это прежде все и главным образом – целостный, всеохватный способ бытия сразу всего человека , в своей предельной адресованности Другому и в своей предельной открытости – Богу. Подобная целостность, а главное – тотальность личностного бытия не есть, конечно, плод естественного созревания. Здесь всякий раз – усилие и преодоление собственной самости и восхождение к собственной ипостаси. Именно поэтому В.В. Давыдов мог позволить себе сказать, вслед за Ф.М. Достоевским: личностью надо «выделаться» и не всякий индивид во всякое время является личностью, осуществляет личностный способ бытия.
Шанс быть личностью
В заключение, опираясь на еще одно высказывание В.В. Давыдова, скажу буквально несколько слов о соотношении категорий «субъект» и «личность». Только становясь субъектом своих действий и своей деятельности (масштаб субъектности, понятно, может быть различным), человек впервые обретает шанс быть личностью. И еще раз подчеркну, что в нашей византийско-православной, европейско-русской культуре субъектность есть предельно необходимая предпосылка личностного способа бытия человека в Мире. Необходимая, но… не достаточная . Необходим еще – и Другой, необходимо событийствование с Абсолютным Другим , чтобы эта возможность стала действительностью. В противном случае и сам человек, и мы – сожительствующие с ним, постоянно будем сталкиваться с пошлым разнообразием частных форм персональности (налично-обыденных форм «личности»), которые без Божьей помощи не соберутся в подлинно личное бытие.
- Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Антропологический принцип в психологии развития // Вопросы психологии. 1998. № 6. С. 3–17.
- Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987.
- Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М., 1997.
- Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1914.
- Лосский В.Н. По образу и подобию. М., 1995.
«Развитие личности» // Для профессионалов науки и практики. Для тех, кто готов взять на себя ответственность за воспитание и развитие личности