 |  |
Авторизация
| Главная / Статьи / Archive issues / Развитие личности №4 / 1999 / Несколько замечаний в связи со статьей А.С. Арсеньева «О творческой судьбе С.Л. Рубинштейна» |
Научная дискуссия
Стр. «12—20»
Несколько замечаний в связи со статьей А.С. Арсеньева «О творческой судьбе С.Л. Рубинштейна»
К истории дискуссии
Статья А.С. Арсеньева «Десять лет спустя. О творческой судьбе С.Л. Рубинштейна» была опубликована в журнале «Вопросы философии» (№ 11, 1998) и одновременно в нашем журнале (№ 3—4, 1998). В «Вопросах философии» статья А.С. Арсеньева сопровождалась «Замечаниями» К.А. Абульхановой-Славской и А.В. Брушлинского, подвергающими её критике. Редакция журнала решила опубликовать «Замечания» (что было пожеланием А.В. Брушлинского), одновременно предоставив А.С. Арсеньеву возможность высказать свое отношение к ним.
Чрезвычайно значимыми для психологической науки конца XX в. являются проявление глубокого интереса и интерпретация философского труда С. Л. Рубинштейна «Человек и мир» зарубежными и отечественными философами. Среди последних могут быть названы автор данной публикации А.С. Арсеньев, который уже не впервые активно поддерживает ряд идей С.Л. Рубинштейна, Г.С. Батищев, О.Н. Бредихина, Л.П. Буева, М.С. Каган, В.А. Лекторский, Н.Ф. Овчинников и др. Эта интерпретация осуществляется в контексте современного философского знания параллельно реализации идей Рубинштейна в психологической науке психологами и прежде всего, естественно, его школой, которую сегодня образуют не только его непосредственные ученики.
Значение открытой дискуссии
Определенное различие этих контекстов и двух — собственно философского и психологического — взглядов на рубинштейновское философское наследие определяет значимость достижения, если не единства в его понимании, то по крайней мере взаимопонимания. Открытая дискуссия является надежным путём к ликвидации случайных недоразумений в интерпретации его концепции и выявлению принципиальных расхождений в силу разности отправных позиций.
А.С. Арсеньев — самобытный философ
Отправной позицией А.С. Арсеньева как самобытного философа являются негативное отношение к отечественной психологической науке, оценка её современного положения как тупикового и кризисного и, напротив, оценка последнего труда С.Л. Рубинштейна «Человек и мир» как выводящего из этого кризиса, как новой парадигмы, отрицающей старую парадигму «кольца» (по выражению А. С. Арсеньева). Соответственно А.С Арсеньев рассматривает данный труд Рубинштейна как его отказ от всей своей собственной предыдущей философско - психологической концепции, разработанной на протяжении целой жизни. Автор считает, что ученики Рубинштейна не поняли основного смысла его философского труда, не увидели его революционного характера и потому пытаются представить его научный путь как единый и последовательный с точки зрения логики развертывания основных идей.
«Корень зла...»
Оценивая содержание главной парадигмы, строящейся на категориях субъект-объект, А.С. Арсеньев полагает, что «корень зла» заключается, в субъектно-деятельностном или деятельностном подходе, неожиданно приходя к выводу, что субъект-объектное отношение характеризует «кольцевой» способ мышления психологов и рационализм менталитета и бытия западного общества, выражая принцип отчуждения, который представляет собой регресс даже по отношению к синкретическому менталитету российского крестьянина. Стоит уточнить, что категориальное соотношение субъект-объект и субъектный подход являются не только и не столько психологическими, но прежде всего философскими и разрабатывались параллельно и независимо от С.Л. Рубинштейна, его учеников и других психологов отечественными философами В.А. Лекторским, О.Г. Дробницким и др., которые выявляли специфику субъекта познания, субъекта этического отношения и т.д., что до сих пор не вызывало возражений.
Центральный дискуссионный момент
Но центральным дискуссионным моментом является следующее: принадлежат ли категории субъекта и человека к разным взаимоисключающим парадигмам, как это утверждает А.С. Арсеньев, считая, что соотношение «человек—мир» снимает отношение «субъект-объект»? И как следствие этого — действительно ли С.Л. Рубинштейн своей последней работой перечёркивает всё, что создано им на протяжении жизни и что в современной психологии в качестве субъектной парадигмы получило признание и широкое распространение? Например, на позиции субъектного подхода, преодолевая ограниченность собственно деятельностной теории в её леонтьевской интерпретации, перешли глубоко философски мыслящий психолог В.В. Давыдов и многие другие.
Отвечая на эти вопросы, во-первых, следует напомнить в порядке сугубо фактическом, информационном, что исходные идеи работы «Человек и мир» появились у С.Л. Рубинштейна не в последние годы жизни, а в рукописях 20 -х годов. Здесь, как отмечал сам С.Л. Рубинштейн, содержится абрис онтологии и философской антропологии нового типа. Выдержки из этой рукописи опубликованы в книге «Сергей Леонидович Рубинштейн. Очерки, воспоминания, материалы» (18). Вот основные положения этого труда: признание субъекта центром реорганизации бытия (что, собственно, характеризует и позицию человека в мире в последнем труде С.Л. Рубинштейна), утверждение онтологической специфики бытия субъекта, дополнение субъект-объектных отношений рассмотрением субъект-субъектных; и как будто в порядке прямого возражения А.С. Арсеньеву — раскрытие не отчужденного, а сущностного, человечного отношения человека к другому человеку и миру (там же. С. 19—27). Уже из одного этого можно заключить, что, создавая новую парадигму, С.Л. Рубинштейн вряд ли последующие 30 лет работал в прямо противоположном направлении. Другое дело, необходимо понять, что, имея новую философскую парадигму уже в 20-х годах, С.Л. Рубинштейн не мог «автоматически» и одномоментно реализовать её в психологии — наука не допускает «перестройки», подобной по радикальности и темпам той, которую претерпело наше общество. Как мы отмечали, С.Л. Рубинштейн, всегда принципиально считаясь с логикой развития и исследовательской специфики психологии, достаточно постепенно преодолевал и преобразовывал старую парадигму психологии, не декларируя, а доказывая преимущества новой своими конкретными исследованиями и обобщениями результатов других исследователей. Этот процесс разработки методологии и теории конкретной науки на основе новой философской парадигмы был постепенным и последовательным: первоначально были сформулированы и обоснованы принципы личности, единства сознания и деятельности, развития, позднее — принцип детерминизма как доказательство онтологической специфики психического, и еще позднее — принцип субъекта.
Принцип субъекта в его отношении к объекту и принцип «кольца»
Важно подчеркнуть, что принцип субъекта в его отношении к объекту или другому субъекту уже изначально не имел ничего общего с принципом «кольца», который А.С. Арсеньев приписывает и С.Л. Рубинштейну, и его ученикам, и всей психологии, поскольку С.Л. Рубинштейн всегда выявлял возможности самодеятельности, самодетерминации, саморазвития, т.е. нечто противоположное отчуждению, ограничению, односторонности и однолинейной детерминации. В деятельности субъект проявляется и развивается, писал Рубинштейн, понимая под развитием выход за свои пределы, актуализацию потенциальных возможностей, совершенствование как движение по восходящей спирали (а не по кругу).
Во-вторых, и чисто фактически, терминологически, и по существу в монографии С.Л. Рубинштейна «Бытие и сознание», которую А.С. Арсеньев считает преодолённой» и отвергнутой автором, есть принципиально важные формулировки, в которых понятия «человека» и «субъекта» употребляются как взаимозаменяющие, но не альтернативные, а понятие «объекта» часто заменяется понятием «мир», причем не только «внешний» мир, но и «окружающий» мир, что существенно для позиции его последнего труда. Например, «Деятельность в этом смысле — всегда взаимодествие субъекта с окружающим миром» (15,С. 256). В следующем высказывании С.Л. Рубинштейна видна непосредственная преемственность между идеями «Бытия и сознания» и «Человека и мира», а именно то, что бъект это бытие, понятое и как бытие субъекта, как его жизнь: «Отношение к окружающему, — пишет С.Л. Рубинштейн, — это прежде всего отношение индивида к тому, что составляет условия его жизни. Но первейшее из первых условий жизни человека — это другой человек» (там же. С. 263).
Наконец, давая завершающую формулировку своего решения собственно психологической задачи, т.е. раскрывая регуляторную функцию психического как принципиально не кольцевую, не фиксированную, не однозначно заданную, а бесконечно изменчивую в соответствии с изменением внешних и внутренних условий, С.Л. Рубинштейн раскрывает её прямо в терминах «человек» и «мир»: «Всякий психический процecc,— пишет он, — включён во взаимодействие человека с миром и служит регуляции егo деятельности и поведения» (там же. С. 264). А обозначая — пока как проблему — основную.функцию сознания, он говорит об «осознании человеком мира» (там же. С. 276). И как будто прямо возражая против отрыва и противопоставления человека миру объектов, что и является основной идеей «Человека и мира», С.Л. Рубинштейн пишет: «...следуя линии, намеченной выше, при рассмотрении вопроса о субъективном и объективном, надо преодолеть внешнее противопоставление субъективного объективному, противопоставление человека как субъекта сознательных действий объективным условиям его деятельности... Эффект всякого воздействия на человека — это эффект взаимодействия как субъекта с внешним миром» (там же. С. 283—284).
Идея «Человека и мира»
Таким образом, уже в «Бытии и сознании», где осуществляется и завершается решение основной задачи психологии, — задачи онтологизации психического, формулируется идея «Человека и мира»: характеристика человека как субъекта, его бытия как способа его жизни и его соотнесённости с окружающим, а не внешним ему миром. Однако есть ли различия в трактовке основных философских проблем, которые ставятся в «Бытии и сознании» и книге «Человек и мир»? Конечно, есть. Они заключаются, во-первых, в том, что монография «Бытие и сознание» — это философско-методологические проблемы психологии, а «Человек и мир» — философский труд, в котором автор репрезентирует свой вариант философской антропологии, обогащенный данными конкретной науки о человеке — психологии. Во-вторых, категория человекап в последнем рубинштейновском труде раскрывает его в совокупности различных отношений к миру, не только познавательного и деятельностного, но созерцательного, причём мир не сводится к миру предметов, а предстаёт как многообразие созданных человеком отношений и субъектов этих отношений. Вместе с тем С.Л. Рубинштейн выявляет диалектику положения человека в мире: с одной стороны, его центральную позицию в мире, с другой — его родственность всему сущему (прежде всего как природного существа, непосредственность его связи с природой). Также диалектично определение мира; с одной стороны, мир создан человеком, с другой — он всегда выходит за пределы того, что создано человеческой деятельностью. Глубочайшая взаимная имплицированность человека и мира состоит в том, что мир это не только и не столько бытие противостоящих человеку объектов, но совокупность способов бытия, в том числе способов жизни самого человека. Различие же идёт по линии способа детерминации.
О принципе детерминизма «внутренние причины — через внешние условия» С.Л. Рубинштейна
Остановимся ещё на дискуссионных моментах, касающихся понимания C.Л. Рубинштейном и его учениками принципа детерминизма. По мнению А.С. Арсеньева, лишь в своём самом позднем труде «Человек и мир» С.Л. Рубинштейн разработал принцип детерминизма «внутренние причины — через внешние условия», а в предыдущих исследованиях он утверждал обратное отношение: «внешние причины — через внутренние условия». А.С. Арсеньев полагает, что и в этом случае мы, ученики С.Л. Рубинштейна, искажаем теорию последнего. Например, он упрекает одного из нас (Брушлинского) в том, что он в 1994 г. несправедливо приписал С.Л. Рубинштейну формулу «внешнее — через внутренние условия, составляющие основание развития» (9, с. 26). Но дело в том, что именно так С.Л. Рубинштейн охарактеризовал свой принцип детерминизма уже в своей самой первой публикации, посвященной данной проблеме в 1955 г.: «Внешние причины действуют через посредство внутренних условий, представляющих собой основание развития явлений» (14, с. 8. Курсив наш. — К.А., А.Б.). В дальнейшем он разрабатывал именно эту исходную формулу в разных вариантах. Например, в 1957 г. С.Л. Рубинштейн, в частности, обобщил её следующим образом: в процессе развития — от неорганической природы к органической, от животных к людям — всё «более сложной становится внутренняя природа явлений и тем большим становится удельный вес внутренних условий по отношению к внешним» (15, с. 13).
Место позиции А.С. Арсеньева относительно формулы «внешнее через внутреннее» и «внутреннее через внешнее»
Позиция А.С. Арсеньева, противопоставляющего друг другу обе формулы «внешнее через внутреннее» и «внутреннее через внешнее», во многом совпадает с точкой зрения А.Н. Леонтьева, который считал, что научный подход к проблеме личности требует обернуть исходный тезис: не внешнее через внутреннее, а внутреннее через внешнее (10, с. 76, 181). Мы возражали против такого противопоставления обеих формул, показав, что А.Н. Леонтьев дополняет здесь С.Л. Рубинштейна... С.Л. Рубинштейном (4, с. 110—111; 7, с. 95; 8; 9, с. 41). Поэтому наш ответ А.Н. Леонтьеву оказался впоследствии и ответом А.С. Арсеньеву.
Далее, А.С. Арсеньев упрекает нас в том, что мы избегаем таких ключевых слов, как «бесконечность», «универсальность», «трансцендирование» и т.д., которыми буквально «пестрит» «Человек и мир». В этом он тоже видит недооценку нами фундаментального труда С.Л. Рубинштейна. Данный упрёк легко снять, поскольку именно эти и (или) сходные термины («целостность» и т.д.) мы используем, когда исследуем развитие и вообще жизнь человека, личности, субъекта, группы людей и т.д. (1—9, 11; 13). Например, именно бесконечность характеризует психическое как непрерывный процесс, являющийся важнейшим уровнем взаимодействия человека с миром (7, с. 213—214 и др.). Такой процесс представляет собой высший (предельно пластичный) уровень саморегуляции субъекта — его деятельности, поведения (не в бихевиористском, а в нравственном смысле слова), общения, созерцания и т.д. Это ещё один аргумент в пользу того, что мы вслед за С.Л. Рубинштейном вовсе не редуцируем отношение «Человек—Мир» к соотношению «субъект-объект». Последнее всегда опосредуется взаимосвязью «субъект-субъект», а в соотношении с человеком окружающая действительность выступает не только как другие люди и как объект, но и в качестве системы раздражителей, сигнальных раздражителей и т.д.
«Мы получили возможность писать свободно...»
Наконец, А.С. Арсеньев упрекает нас в том, что мы «причесываем» С.Л. Рубинштейна под марксиста-ленинца. Легко ответить и на этот упрек. Как только у нас в стране кончилась идеологическая цензура (после поражения августовского путча 1991 г.) и мы получили возможность писать свободно (а не эзоповым языком), мы сразу же начали «во весь голос» раскрывать философскую суть рубинштейновской концепции (5, 6, 9, 11—13). Было показано, что вся его субъектно-деятельностная1теория исходно создавалась на рубеже 10—20-х годов как «третий путь» по отношению к идеализму и материализму безотносительно к учению К. Маркса. И только после опубликования в 1927—1932 гг. философских рукописей молодого К. Маркса С.Л. Рубинштейн почувствовал идейную близость между его и своими философскими воззрениями (на человека, его деятельность, историческое развитие его психики и т.д.). Поэтому, начиная с середины 30-х годов, С.Л. Рубинштейн искренне и научно использовал и развивал дальше ряд фундаментальных и по-прежнему перспективных идей марксовой философии. Вместе с тем он хорошо понимал и слабые её стороны, например, общий принцип «бытие определяет сознание». Но о них он смог написать, конечно, только после смерти Сталина (см., например, 16, с. 208). Рубинштейн цитировал также некоторые философские мысли В.И. Ленина, существенные и адекватные для психологической науки, но эзоповым языком критиковал его общее понятие материи, природы и т.д. (5, 6, 9, 11, 12, 17).
В конце 50-х годов в период хрущёвской «оттепели» С.Л. Рубинштейн совершил «тихую» революцию в философии, показав ошибочность идущей от В.И. Ленина идеи о том, что суть идеализма выражается формулой «без субъекта нет объекта». С.Л. Рубинштейн убедительно обосновал свой противоположный вывод: в отличие от раздражителей объект выделяется (внутри бытия) только субъектом в ходе деятельности, общения и т.д. и потому существует только в отношении к субъекту (т.е. нет объекта без субъекта). Это объект действия и познания. По С.Л. Рубинштейну, «бытие существует и независимо от субъекта, но в качестве объекта оно соотносительно с субъектом» (15, с. 57). Этот свой принципиально важный вывод С.Л. Рубинштейн пытался опубликовать ещё в 1947 г. в своей книге «Философские корни психологии» (18, с. 410—412), но её типографский набор был рассыпан, поскольку автора обвинили в космополитизме. К сожалению, сейчас идею о том, что без субъекта нет объекта, некоторые философы выдают за свою без всяких ссылок на С.Л. Рубинштейна.
Что же касается своего новаторского «третьего пути» в философии, то совершенно очевидно, что в 30—50-е годы С.Л. Рубинштейн мог называть его только диалектическим материализмом. Значит, последний термин обозначает не только примитивную официальную советскую философию (как обычно думают за рубежом, а теперь и у нас), но и, наоборот, прямую антитезу этой до предела упрощенной философии, справедливо критикуемой также и А.С. Арсеньевым, в частности в его большой статье «Размышления о работе С.Л. Рубинштейна «Человек и мир» (Вопросы философии. 1993. № 5).
Два слова и об истории этой статьи. В конце 80-х годов мы — главные составители сборника о С.Л. Рубинштейне (18) попросили А.С. Арсеньева (как и многих других специалистов) написать научную работу объёмом до 2 а. л. о теории С.Л. Рубинштейна. Через какое-то время А.С. Арсеньев передал нам свою очень интересную рукопись, но намного большего размера (свыше 3 а. л.). Он отказался её сократить до нужного объёма, в результате чего она, к сожалению, не могла быть опубликована в этом сборнике. Мы были очень рады, что впоследствии её напечатали в «Вопросах философии». И А.С. Арсеньев напрасно нас теперь упрекает в том, что мы не ведём полемики с его статьёй и делаем вид, что её (статьи) не существует. Мы сразу же начали её упоминать в публикациях [9, 11], но не спешили с ней полемизировать только потому, что для творческой судьбы С.Л. Рубинштейна гораздо важнее то, что нас объединяет (признание фундаментального значения труда «Человек и мир»), нежели то, в чём мы расходимся.
Мы благодарны редакции журнала «Вопросы философии» за возможность опубликовать свои замечания на работу А.С. Арсеньева, в целом очень важную и интересную.
1 А С. Арсеньев возражает против использования термина «субъектно-деятельностный», но этот термин необходим для того, чтобы подчеркнуть отличие от деятельностного подхода, часто понимаемого как бессубъектный (см. об этом, например (2, с. 65—72; 9, с. 35—37).
- Абульханова К.А. О субъекте психической деятельности. М., 1973.
- Абульханова-Славская К.А. Деятельность и психология личности. М., 1980.
- Абульханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М., 1991.
- Абульханова-Славская К.А., Брушлинский А. В. Философско-психологическая концепция С.Л. Рубинштейна. М., 1989.
- Абульханова-Славская К.А., Брушлинский А.В. Основные этапы развития концепции С.Л. Рубинштейна // Рубинштейн С.Л. Избр. философско-психологические труды. М., 1997.
- Абульханова-Славская К.А., Славская А.Н. Судьба учёного, судьба его последней книги //Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М., 1997.
- Брушлинский А.В. Мышление и прогнозирование. М„ 1979.
- Брутлинский А.В. Принцип детерминизма в трудах С.Л. Рубинштейна //Вопросы психологии. 1989. №4.
- Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта. М., 1994.
- Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1975.
- Психологическая наука в России XX столетия /Под ред. А.В. Брушлинского. М., 1997.
- Психология и марксизм («круглый стол») //Психологич. журнал. 1993. №1.
- Российский менталитет /Под ред. К.А. Абульхановой и др. M, 1997.
- Рубинштейн С.Л. Вопросы психологической теории //Вопросы психологии. 1955. № 1.
- Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957.
- Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959.
- Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М., 1997.
- Сергей Леонидович Рубинштейн. Очерки, воспоминания, материалы /Под ред. Б Ф. Ломова. М., 1989.
«Развитие личности» // Для профессионалов науки и практики. Для тех, кто готов взять на себя ответственность за воспитание и развитие личности