 |  |
Авторизация
| Главная / Статьи / Archive issues / Развитие личности № 1 / 2007 / Устройство средневековых университетов (продолжение) |
Архив
Стр. «218—234»
Устройство средневековых университетов *
Неупорядоченность университетской жизни
Болонский и Парижский университеты, как объяснено было выше, послужили образцом для других. Но сами эти образцовые университеты, строй которых развивался под взаимодействием неодинаковых исторических условий, не выработали законченной организации: вместо стройного, в самом деле органического слияния всех элементов университета в одно целое с одним университетским средоточием, наблюдается беспокойное брожение и неупорядоченность университетской жизни.
Устройство Болонского университета
В устройство Болонского университета вошли последовательно следующие составные элементы: университет цитрамонтанов с ректором, университет ультрамонтанов с ректором, университет артистов с ректором, теологическая школа и коллегии докторов. Об университетах ультрамонтанском и цитрамонтанском (оба юридические) можно еще сказать, что органическая связь их выступила довольно ясно. Каждая из двух universitates, распадавшаяся в свою очередь на «провинции» или «королевства» (смотря по национальности членов университета), выбирала себе ежегодно ректора. При ректоре состояли советники (consiliarii): как представители от «королевств», т.е. наций, землячеств, они выбирались этими последними. Оба ректора, вместе с их советниками, составляли правление целого юридического университета, оба представительствовали на общих собраниях, составлявшихся из всех школяров, или из представителей, выбранных провинциями; в общих собраниях избирались новые ректоры на место уходящих, а за выбором ректоров избирались смешанная комиссия из четырех членов (двое ультрамонтан и двое цитрамонтан), называвшихся синдиками, для обревизования ведения вел выбывающими ректорами и для привлечения их, в случае надобности, к отчету. Смешанными же комиссиями составлялись общеуниверситетские статуты, хотя случалось и то, целая universitas издавала предписания для одной из половинных. Во всем этом, несомненно,усматривается ясное выражение мысли, что обе universitates суть органические части единой всеобщей universitas: в XVI для обеих и стал избираться один общий ректор, хотя университеты ультрамонтанский и цитрамонтанский все еще продолжали различаться. Выбор в ректоры производился только школярами, и в ректоры избирался только школяр, хотя и случалось изредка, что выбор школяров мог пасть на доктора, разумеется, чужеземца, а не болонца. Ректор, как и вообще в средневековых университетах, должен был, во всяком случае, иметь духовный сан, хотя бы низшую его степень, так как ректор-мирянин был бы неспособен осуществлять университетскую юрисдикцию над духовными членами университета. Тот факт, что ректор носил оружие, не говорит в пользу прежних исследователей, видавших в нем ясное указание на светский характер ректора. Право выбора на другие университетские должности также принадлежало школярам; они же сначала избирали и профессоров, пока и насколько профессура не сделалась оплачиваемою от города городскою должностью. В 1420 г . из числа 21 профессоров-юристов только один был выбран университетом, остальные были определены в должность городом. В виде, так сказать, возмездия за утраченное право выбирать профессоров в позднейшее время оставалось за школярами избрание преподавателей на шесть особых кафедр, которые не могли быть замещаемы блонцами, а только чужеземцами, и притом такими, которые не имели еще докторской степени, а обязывались лишь в продолжение года получить такую.
Юристы, артисты и медики – сложные связи
Но если органическое единство двух юридических университетов выражалось в известных внешних формах, то напротив, таких форм не доставало для объединения с юристами отделившейся от них к началу XIV в. корпорации артистов, в которой в действительности господствовали медики, и ректор был из медиков. Связь этой корпорации с юристами обнаруживалась только в том, что лицензию и артисты получали от того же болонского архидьякона, от которого получали ее юристы, что привилегии, дарованные Болонскому университету императорами, папами или городом, считались достоянием всех, изучающих различные научные специальности, и наконец, что все три universitates одинаково были подчинены городу, который смотрел на них, как на составные части своей болонской школы (stadium bononiense). В Падуе связь артистов с юристами была сильнее выражена. Здесь артистам так и не удалось отвоевать себе полную независимость от юристов. Хотя им и дозволено было с 1360 г . иметь особого редактора с образованием особого университета, но ректора, зависимого от юристов. Ректор артистов должен был под присягой обещать повиновение статутам юристов; апелляция на его решения должна была восходить к ректорам юристам, и, кроме того, юридический университет облагал артистов налогами. В 1399 г . артисты были освобождены от подчиненности юристам в других отношениях, но апелляция осталась, да и освобождение состоялось, так сказать, возмездным способом. Тогдашний владетель Падуи Франциск Каррариа подарил за это юристам дом стоимостью в 500 дукатов, который с тех пор и остался университетским зданием. С 1473 г . две юридические universitates слились в одну и вместо ректора стали довольствоваться синдиком, или проректором, ввиду больших расходов, требовавшихся на ректорскую должность.
Теологическая школа
В XIV в. и в Болонский, и в Падуанский университет была введена теологическая школа, связь которой с университетом выражалась еще менее ясно, чем связь артистов с юристами. И организована она была по парижскому образцу, со средоточением всякой власти в руках профессоров, а лицензию болонским теологам должен был давать не архидьякон, а сам епископ.
Коллегия докторов и университет
Отношение коллегии болонских докторов к университету было весьма странным. Если университет в принципе был корпорацией школяров, и притом пришлых, чужеземцев, то коллегия докторов, напротив, была составною частью городского устройства и состояла из профессоров-граждан. Профессора, как и школяры, под присягою обязывались повиновением университетским статутам и ректорам; ректора могли штрафовать их за несоблюдение правил и вызывать к себе на суд, лишать их права на чтение и увольнять в отпуск, а с другой стороны, профессора были хозяевами школьного дела, rectores studii, и непременно должны были тяготиться своею зависимостью от ректоров, т.е., в сущности, от школяров. Недаром один итальянский ученый теоретик Средних веков на вопрос, может ли университет школяров обязать своими статутами докторов, отвечает отрицательно, потому, как говорит он, что это – две корпорации, по обычаю отдельная одна от другой (quia cor pora sunt distincta de consuetudine ). Вдобавок докторская коллегия не совпадала с наличностью всех преподавателей данной научной отрасли, или, по-нашему, с факультетом. Во-первых, коллегия докторов-юристов не обнимала в одну организацию всех преподавателей (в нее входили 12 канонистов и 16 легистов); во-вторых, в нее допускались только доктора – болонские граждане, и при этом, вдобавок, в ее составе могли числиться такие доктора-граждане, которые в течение многих лет никаких лекций на читали и вообще никаких занятий по университету не имели, довольствуясь почетным титулом доктора, который был вместе и высоким общественным рангом. Благодаря докторскому титулу и низкорожденные вступали в высшие круги общества, и это обстоятельство, как замечает Кауфман, в те времена, состоявшие под господством сословных противоположностей, имело совсем другое значение, чем ныне. Постановления о костюме и законы о роскоши трактовали доктора как дворянина; при торжествах ему предоставлялось почетное место; доктор пользовался разными процессуальными привилегиями. Некоторым удавалось распространить докторские привилегии и на своих сыновей; были даже попытки сделать докторскую степень вообще достоянием только сыновей, братьев и родственников наличных докторов.
«Развитие личности» // Для профессионалов науки и практики. Для тех, кто готов взять на себя ответственность за воспитание и развитие личности