|
|||
Авторизация
|
Мгновения жизниСтр. «185—190» Рукавичка (эссе)«Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; И, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, Говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился». Евангелие от Матфея 25:1–5 Нельзя сказать, чтобы я часто вспоминал школу. Мысли о ней, как далекие сказочные сюжеты, как отстраненное событие какой-то совсем другой жизни, с трудом пробивались сквозь напыление времени. Я не был отличником – хорошие отметки со мной не водились. Сейчас понимаю: могло быть и хуже. В пять лет, всего за два года до школы, я вообще не говорил по-русски. Родным для меня был язык карельский. И дома, и во дворе общались только на нем. Десятилетняя школа была тем первым высоким порогом, за которым и жаждал я увидеть жизнь новую, яркую, возвышенную. Заливистый школьный звонок, свой собственный портфель, тетрадки, первые книжки, рассказы о неизведанном, мальчишеские забавы после уроков – все это, словно настежь распахнутые ворота сенного сарая, манило меня на простор. При чем здесь отметки? Тридцать лет прошло. Повседневные заботы, реже радости, полупрозрачной дымкой затягивают детство. Годы наслаиваются как-то незаметно, как древесные кольца. И с каждым новым слоем, вроде бы ничего не меняется, а всё же разглядеть глубь труднее. И только необъяснимым наростом: причудливым капом на гладком стволе памяти, ядовитым грибом или лечебной чагой – выступают из прошлого лица, события, символы… Не знаю, почему уж так сложилось, но ярче всего со школьных лет запомнился мне случай с рукавичкой.
|
||
«Развитие личности» // Для профессионалов науки и практики. Для тех, кто готов взять на себя ответственность за воспитание и развитие личности |